Шахта

Затем незваный гость начал дрожать. Он схватился трясущимися руками за узкие стены коридора, чтобы не упасть. Его ликующее влажное тело раскачивалось в разные стороны. Свернувшаяся мукоидная слизь спазмами выходила из свежей дыры в пищеводе. На сухой коже лица проступил холодный кровавый пот. Старая кровь. Использованная кровь. Она окрасила трещины и морщины на омерзительном лице, словно чернила, пролитые на испорченную кожу, затем запачкала натуральную кожу прогнившей байкерской куртки. Ее капли блестели в тусклом свете.

Куртка скрипнула несмотря на то, что была пропитана кровью, когда чужак нагнулся, чтобы собрать свои скользкие внутренности руками в перчатках без пальцев. Он засунул беспорядочную и непослушную кучу назад в живот и завязал изрезанную куртку узлом, чтобы внутренности снова не выпали. Застежка-молния заржавела и не работала. Куртка свисала лохмотьями. Еще пара узлов, и она станет чертовски стильной.

Незваный гость осторожно нагнулся еще раз, словно опасаясь, что от любого неосторожного движения может превратиться в студенистую кровавую массу. Длинным ногтем на мизинце выковырял глазное яблоко Эдгара. С него свисали спагетти сухожилий. Затем чудовище вставило глаз в свою пустую глазницу, вместо охряного гноя. Глазное яблоко повернулось наружу зрачком, который расширился, жадно впитывая визуальные сигналы.

Чужак забрал только один глаз. И одного достаточно, чтобы видеть.

Он перешагнул через труп Эдгара и вошел в ванную, где отодрал фанеру, которой было заколочено окно вентиляционной шахты. Время обеда.

Но сначала он нагнулся еще раз и вывел на лбу своей новой жертвы СЪЕШЬ МЕНЯ густой красной кровью.

Девятнадцать

Дыхание Джонатана участилось от пронизывающего холода. Сегодня он дышал чаще, чем пара собак-ищеек. Гаррисон-стрит продувалась ветром вперемешку со снегом. Снежные хлопья были особенно жесткими от мороза и царапали лицо. Дыхание, не говоря о движении, высасывало из него всю энергию. Какое уж тут дружелюбие к незнакомцам. Он начинал понимать врожденную враждебность чикагцев.

Таксист попытался заговорить о погоде. Дебил, конечно, Джонатану было холодно. Все равно что вставить заряженный пистолет кому-нибудь в рот и спросить: «Ну что, тебе страшно?» Он швырнул этому идиоту десятку и решил не дожидаться сдачи. Пришлось дважды хлопнуть пассажирской дверью, и ему послышалось, что водитель пробормотал какое-то оскорбление между хлопками.

Да пошел он. Может, он сегодня сдохнет.

Джонатан нюхнул кокаин еще дважды за время между окончанием рабочего дня и вызовом такси к Башу. В туалете «Рапид О’Графикс» пересыпал содержимое коктейльных трубочек в пластиковую баночку из-под 35-миллиметровой фотопленки. Таких было полно в офисе. Джонатан всегда думал, что у этих черных баночек с серыми крышечками есть какое-то применение. Сначала ты решаешь их оставить, но в итоге выбрасываешь, не придумав, что с ними делать. Казалось, их изобрели для хранения наркотиков. Он вспомнил, что парни и девчонки в Университете Луизианы держали в них запас марихуаны.

Джонатан аккуратно вытряхнул каждую трубочку, чтобы на этот раз не просыпать содержимое. Он чувствовал благодарность: доза помогла ему продержаться до конца рабочего дня. И еле сдержался, чтобы не нюхнуть в офисе еще раз.

Второй дозой он угостил себя в ванной Баша, сразу после ужина. Он размышлял над тем, почему люди, выходящие в туалет, чтобы принять дозу, всегда смотрят на себя в зеркало. Привет чертяка – фырк-шмыг – чудесный день – фьюх-хлюп – как «Чикаго Кабс» сыграли?

Новички всегда считают себя специалистами в том или ином вопросе.

Кокаин помог сгладить новость о том, что Баш продался среднему классу. Ну и чудесно. Пускай тот наслаждается своим новым статусом жопаря и толстеет в компании Камелы, которая с удовольствием проткнет его мошонку круглой булавкой в 24 карата.

Джонатан понял, почему дорожки измельчают с помощью бритвы: комочки кокаина больно жгутся в носу. Еще они могут выпасть из ноздри и запачкать рубашку, словно большие белые крахмальные козявки. После третьего или четвертого раза он чувствовал себя профессионалом. Вовсе не начинающий наркоман.

В маленькой баночке осталось больше половины порошка. Эта штука была гораздо эффективнее кофе. Даже чем турбо-кофе.

Джонатан рухнул на одеяло, как только запер дверь. Он крепко спал около двух минут, затем проснулся. Его сердце бешено стучало. Он почувствовал неприятный маслянистый запах пота, который просачивался из его пор. Снизу периодически доносился шум. Сложно сказать, находился источник звуков внутри здания или завывала метель. Вскоре шум прекратился. Наверху послышались шаги, словно кто-то был в комнате Круза, но и они стихли достаточно быстро.

Джонатан решил принять душ перед сном – вылез из постели и разделся.

Пока он шел в ванную, все было тихо. И вверху, и внизу.