Шахнаме. Том 1

Царь Запада горькую весть услыхал
О смерти Какуя, и духом он пал.
Угас у воителя пыл боевой,
И кинулся ратников дрогнувший строй
К твердыне заречной. Пред ними вода[177],
⁴³⁸⁰ Челнов же не видно, исчезли суда.
Путь заперт к убежищу, гибель близка.
Примчались грозой Менучехра войска.
Так много убитых легло на пути —
Ни конным проехать, ни пешим пройти.
Вскипел Менучехр, обуял его гнев.
Он, вихрем на спину гнедого взлетев,
Сняв панцирь с коня, между грудами тел,
Пыль тучей вздымая, вперед полетел,
И вскоре властителя Рума настиг.
⁴³⁹⁰ «Стой, жалкий злодей! — прозвучал его крик. —
Ты брата убил, добиваясь венца,
Зачем же бежишь ты, пугаясь венца?
Несу я венец, и готов твой престол.
Дал новый побег в прах поверженный ствол.
Тебе Феридун строит новый дворец.
Куда же ты мчишься, прими свой венец!
Ты сеял — пришел созреванию срок:
Отведай плоды, что принес твой росток.
Коль это шипы — насаждал ты их сам;
⁴⁴⁰⁰ Коль шелка волокна — соткал ты их сам».
Меж тем все быстрей погонял он коня,
К врагу приближался быстрее огня;
Догнал и занес закаленный булат,
И надвое им рассечен супостат.
Снес голову с вражеских плеч и ее
Велел победитель воздеть на копье.
Увидев размах богатырской руки,
Пришли в изумленье двух ратей стрелки.
Рать Сельма, как стадо, которое, вдруг
⁴⁴¹⁰ Застигнуто вихрем, покинуло луг,
Рассеялась; в чаще лесной и в горах
Скрываться воителей вынудил страх.
Тут избран был ими испытанный муж,
Искусно владеющий речью к тому ж.
Посланцем от войска он был отряжен.
Представ пред владыкою, вымолвил он:
«Тебе мы готовы усердно служить,
Как ты повелишь, так и станем мы жить.
Мы мирно трудились: кто стадом владел,
⁴⁴²⁰ Кто домом, посевами, садом владел.
[Мы в бой не рвались, жаждой мщенья горя, —
Пришлось уступить повеленью царя.]
Мы шли не по воле своей воевать —
Приказано было нам выставить рать,
Мы преданы сердцем владыке царей,
Склониться готовы пред волей твоей.
Коль мстить пожелаешь — веди на убой.
Знай, сил у нас нет состязаться с тобой.
К тебе, всех дружин главари, мы пришли,
⁴⁴³⁰ Безвинны, бедою гонимы, пришли.
Воздай нам теперь, чем угодно тебе;
Как скажешь, так нашей решиться судьбе».
Воззванью воителя с ясным умом
Внимал победитель в раздумье немом.
Он молвил: «Я мщенье повергну во прах,
Чтоб добрую славу оставить в веках.
Всё то, в чем дыханья изедова нет,
Что вызвано злым Ахриманом на свет,
Отброшу я прочь, о раздорах забыв.
⁴⁴⁴⁰ Пусть лютою злобой терзается див!
Равно мне — мои неприятели вы
Иль давние доброжелатели вы;
Обязан победой своей небесам,
Прощенье и милость я жалую вам.
День правды взошел, ниспровергнуто зло,
Убийств и жестокостей время прошло,
В согласьи живите и будьте сильны,
Снимите доспехи кровавой войны.
Свободны от бедствий и чужды вражде,
⁴⁴⁵⁰ Закон, справедливость внедряйте везде.
Какой бы отечеством ни был вам край,
Туран, или Рум, или дальний Китай, —
Все в мире и дружбе живя меж собой,
Пребудьте покойны, довольны судьбой».
И знатные громко хвалу вознесли
Царю-правдолюбцу, надежде земли.
Пред ставкой раздался глашатая крик:
«Эй, витязи, каждый, кто сердцем велик!
Теперь понапрасну не лейте вы кровь,
⁴⁴⁶⁰ Злодеям конец, не подняться им вновь».
И стали стекаться к царю на поклон
Китайские воины с разных сторон.
Покорно пришла побежденная рать
Пешенгову сыну оружие сдать[178].
Слагая доспехи, шел воинов ряд,
И холм вырастал из сверкающих лат,
Из шлемов румийских, индийских клинков —
Всего снаряженья лихих седоков.
Бойцов Менучехр от души обласкал,
⁴⁴⁷⁰ Для каждого сан по заслугам сыскал.