Шахнаме. Том 1

Вот к солнцу главой Феридун вознесен;
На месть за отца опоясавшись, он
В поход собрался в день Хордада благой[102], 
¹⁸³⁰ При знаменьях добрых, под светлой звездой.
Немалое войско могучий повел;
Небес достигал властелина престол.
Верблюды навьючены, вышли слоны,
Припасами щедро бойцы снабжены.
И старшие братья скакали с царем,
Как младшие, брату покорны во всем.
Он вихрем свершал переходы, спеша;
Ум жаждал отмщенья и правды — душа.
Домчались арабские их скакуны
¹⁸⁴⁰ До края, где люди Йездану верны[103].
В обители праведных сделав привал,
Властитель им слово привета послал.
Когда наступила ночная пора,
Явилось, владыке желая добра,
Как райская гурия, радуя взгляд,
Виденье с косой смоляною до пят.
То с неба спустился, сияя светло,
Соруш — рассказать про добро и про зло[104].
В обличье пери посетил он царя,
¹⁸⁵⁰ Наставил его, дивной силой даря,
Чтоб с тайны любой мог сорвать он печать,
Чтоб все сокровенное мог различать.
Постиг Феридун: это сделал Изед,
Руки Ахримана коварной тут нет.
Зарделся от радости царь Феридун:
И телом он молод, и счастием юн.
Он яства готовить велел поварам;
На пир он созвал именитых, и сам
Сидел среди них, опьяняясь вином,
¹⁸⁶⁰ Пока не охвачен был сладостным сном.
Увидя, что милость Изеда над ним,
Что юноша доблестный непобедим,
Метались два брата на ложе своем;
Они на убийство решились вдвоем.
Гора возвышалась пред ними, и ввысь
По склону те двое тайком поднялись.
Лежал у подножия царь молодой,
А землю уж полночь окутала мглой.
Гранитную глыбу, отбив от скалы,
¹⁸⁷⁰ Обрушили братья, коварны и злы,
На царственный лоб, озаренный венцом,
И спящего мнили уже мертвецом.
Но волей благою дарителя сил,
Властителя грохот от сна пробудил.
И, с помощью дивных таинственных чар,
Отвел он губительной глыбы удар.
Тут поняли братья: вмешался Изед,
И козням их дьявольским места здесь нет.
Царевич не стал попрекать их ни в чем
¹⁸⁸⁰ И выступил в путь, опоясан мечом.
Помчался, и войско за ним во главе
С прославленным, неустрашимым Каве.
Взметнув кавеянский сверкающий стяг,
Прославленный, счастье вещающий стяг,
Царь мчался к Эрвенду прямою тропой[105],
Влекомый своею державной судьбой.
Коль ты не знаком с языком пехлеви,
Эрвенд по-арабски Диджла назови[106].
Вторым переходом владыка благой
¹⁸⁹⁰ В Багдаде уж был, пред широкой рекой[107].
Как только Эрвенда достигли полки,
Царь дал повеление стражам реки
Доставить немедля челны и суда,
Чтоб войску преградой не стала вода.
Арабам сказал повелитель царей:
«Суда снарядите в дорогу скорей.
Гребите и всех до единого нас
На берег другой переправьте сейчас».
Но стражи глава не доставил судов,
¹⁹⁰⁰ Ослушался он феридуновых слов,
Промолвив герою: «Мне втайне давно
Владыкой страны повеленье дано:
Лишь тех через реку вези, кто печать
На грамоте может мою показать».
Услышал ту речь Феридун, и зажглась
В нем ярость. Глубокой реки не страшась,
Потуже он царственный стан затянул,
Покрепче коня боевого хлестнул.
Кровь жаждой борения вспыхнула в нем,
¹⁹¹⁰ Пустился воинственный вплавь на гнедом.
И вслед за вождем удалые стрелки
Стремительно бросились в волны реки.
На вихреподобных своих скакунах
Наездники, седла купая в волнах,
Легко рассекают течение вод,
И мысли быстрее их грозный полет.
Врагов обрекла неминучей беде
Та скачка коней огневых по воде.
Добравшись до суши, коней в тот же час
¹⁹²⁰ Погнали иранцы в Бейт-оль-мукаддас[108].
Язык пехлевийский тогда бытовал
Тот город народ Гангдежгухтом назвал[109],
Арабы — Священным зовут его; он
Зохаком в былые года возведен.
Победу стремясь над врагом одержать,
Приблизилась к городу мощная рать.
И царь Феридун увидал за версту
В тумане предутреннем замок-мечту;
До свода небес он главою вставал[110],
¹⁹³⁰ До самой звезды золотой доставал,
И блеск Моштери затмевая красой[111],
Сулил наслажденье, отраду, покой.
Царь понял, что это драконов дворец,
Где власть и величье, престол и венец.
В раздумьи друзьям он промолвил: «Коль мог
Воздвигнуть Зохак столь высокий чертог, —
Так верно судьбою дана ему в дар
Опасная сила таинственных чар.
Но спор разрешится на поле войны,
¹⁹⁴⁰ И, значит, не мешкать — спешить мы должны».
Так молвив, оправил воитель броню
И, палицу стиснув, дал волю коню.
Стремительно к замку примчал его конь;
Казалось, пред стражею вырос огонь.
Под палицей царской ряды полегли;
Казалось, врубался он в толщу земли.
Ворвался в твердыню на буйном коне
Тот юноша, не искушенный в войне.
Остались без стражи ворота дворца,
¹⁹⁵⁰ И царь-победитель восславил Творца.