Шаг из тьмы

— Док вчера ходил в храм Люциуса, это бог естественных наук, помните, его жрец вас звал к себе "без сопровождающих"? Док ходил к нему, отнёс денег и принёс жертву. Втихаря пошёл, ночью, замаскированным. Не говорите с ним об этом, пусть думает, что никто не знает. Всё равно это не надолго, в культе Люциуса скоро пост, Док не любит посты, как только он начнётся, Док резко станет либо неверующим, либо верующим в какой-нибудь другой культ. Но, наверное, не в ваш. А если и в ваш, то до ближайшего воскресенья раздумий.

— Не осилила душа груза осознания? — иронично усмехнулась Вера, министр кивнул с такой же косой усмешкой, помолчал и кивнул ещё раз:

— Сложную религию вы придумали, этот десятый грех ещё доставит вам проблем.

Она качнула головой:

— Он отсеивает лишних. Если человека это отталкивает, то этот человек мне не нужен, он не дорос.

Министр неоднозначно двинул бровями, но промолчал, опять взял вилку. Посидел молча, положил и посмотрел на Веру, сразу же опустил глаза, тихо сказал:

— Знаете… — попытался тронуть кончиками пальцев её ладонь, но она её убрала.

Его рука замерла в воздухе, молчание провисело пару секунд, потом он невесело усмехнулся и опять взял вилку:

— Правильно.

«Дзынь.»

— Всегда так делайте.

«Дзынь.»

— Это, кстати, следующий пункт правил — никому не позволяйте к себе прикасаться. В Карне правила чуть проще, чем в империи, смотреть на женщину можно, если не очень долго, не очень пристально, и если это не чужая женщина рядом со своим мужчиной, но прикасаться нельзя. Можно подать руку, когда есть опасность, что она потеряет равновесие, но потом сразу убрать. Можно прикасаться к рукам и талии во время танца, но в другое время — нельзя. Оставаться наедине тоже нежелательно, исключение — во время танца. Вы умеете заполнять бальную книжку?

— Нет. Зачем мне бальная книжка, если я не танцую?

— Вас всё равно будут приглашать, это как бы резервирование вашего времени. Вы не будете танцевать, просто кавалер будет с вами разговаривать и смотреть на вас, не рискуя получить по кишкам ботинком.

Она подняла на него глаза, он рассмеялся и кивнул:

— Моим ботинком, да. Не танцуйте с одним и тем же кавалером дважды, это будет означать, что он вам нравится и он может напрашиваться на личную встречу. А трижды — это вообще заявление на помолвку. Следите за этим, запоминайте, кому обещаете танцы, и обязательно записывайте, потому что, если вы отдадите один танец двоим — будет дуэль, а может быть, даже драка, это сильно портит репутацию всем участникам. Если во время танца кавалер ведёт себя неприлично, или вам просто не понравилось, о чём он говорил, или что угодно вам не понравилось — больше не обещайте ему танцы, если уже пообещали — вычеркните, можете вообще в середине танца развернуться и уйти, женщина имеет право передумать в любой момент, это позорит мужчину, а женщине прощается. Это всё для карнцев. Там ещё будут ридийцы, у них в стране придворный этикет сильно попроще, в Карне они ведут себя по карнским правилам, но иногда во время разговора могут положить руку на плечо или колено, или на спину, они знают, что так нельзя, но периодически забываются, им это принято прощать, но вы не должны, делайте замечание в первый раз, после второго просто уходите, они будут приходить с извинениями, принимайте, но больше не общайтесь с этим человеком. Ридийцы — наиболее вероятные покупатели ваших драгоценностей и рисунков драгоценностей, они помешаны на украшениях ещё сильнее цыньянцев, там даже мужчины все в золоте, и кони, и слоны, и деревья. Вера кивнула и опять попыталась поесть, но ближнюю к министру руку оставила лежать на колене. Спросила:

— А с цыньянцами?

— С цыньянцами вы танцевать не будете. И общаться не будете, для цыньянцев вы — моя собственность, у них нет понятия "свободная женщина", как только женщина становится свободной, её хозяином становится первый, кто об этом узнал, пока её у него не отберут. Вы были женщиной Тонга, я убил его — все цыньянцы так считают, — и отобрал вас, теперь вы — моя женщина, любой, кто на вас слишком пристально посмотрит, получит какое-нибудь неприятное недоразумение со своим бизнесом, политикой или здоровьем, это не будет связано со мной или с вами, но все поймут, от кого это и за что, так что они к вам не подойдут, там дураков нет. И сами с ними не разговаривайте, и тем более, не прикасайтесь.

Он помолчал, продолжил куда прохладнее:

— Тот пацан, подмастерье Анди, вёл себя неприлично. Он родился в Карне, а вас принял за северянку, это его частично извиняет, но в будущем — никому не позволяйте прикасаться к вашим волосам, это самое неприличное, что вообще можно придумать, даже неприличнее, чем к лицу.

Вера в который раз подняла на него охреневший взгляд, он кивнул: