Сгусток Отроков

— Гай. Это нужно нам всем. Мне это нужно. Если вы не хотите, я все равно сам…

— Нелей, мы не против. Я не против… отец?

Тучный мужчина, которого не так давно я растирал на куски в киберпространстве, закрыв глаза, громко вздохнул.

— Не против. Да. Я хочу попрощаться.

Хорошо. Это правда хорошо. Один я идти не решился, за тем и пришел к ним.

— Вместе будет чуть проще. Буду откровенен. Мне проще. Никогда ни с кем не расставался посмертно.

— А мать?

— Умерла при родах.

— И не воспроизводил поминание через Симуляцию?

— Не было никакой церемонии. Отец просто сжег тело в крематории. Он не сильно привязан к ритуалам, приметам или вере предков, современным обрядам…

Тяжёлая ладонь, выбивавшая только что всю жизнь и дурь из меня, приятельски похлопала вдруг по плечу. Такого я точно не ожидал.

— Не беда. Нелей, сын Посейдона. Прости.

Грузный мужчина по имени Гай вовсе не казался теперь столь грозным. Напротив, многодетный отец смотрел заботливым взглядом.

Резкая смена настроения — один из симптомов прогрессирующей Дурости. Но тут, скорее, проявление отцовского чувства человека, вырастившего троих парней.

Жаль, кровь из носа от такого сочувствия хлестать не перестала.

— Идем. Дрэй, ты с нами?

Еще один пролежавший с нами в больничном крыле мужчина лишь грустно повертел головой в знак отрицания.

Также как и парням, оставшимся играть в приставку с Фатихом и Крис — чтобы окончательно смириться с утратой, церемонии ему не требуются. Утешение — в праздности и отчуждении от суровой реальности. С другой стороны — прошлое уже не изменишь. Что было — то было. Прошло, утекло, и рано или поздно будет забыто.

Рано или поздно… Чтобы это «рано» наступило сейчас для меня, Гая и Эллея — нам необходим ритуал.

Почему все люди столь разные? Кому-то так легко отпустить, кого-то мысли не оставляют в покое. Гложут, терзают.

Всегда спокойно двигался дальше по течению. Но этот случай… Слишком внезапно. Слишком резко. Слишком выбивающийся из четкого плана. Простого плана: набрать побольше сторонников и двинуться в путь.

Их смерть…

Смерть всегда неожиданна.

Фигурная татуировка с маленьким черепом на левом предплечье: «Memento mori» — должна была бы мне об этом напомнить… Но в Симуляции никакие тату не воспроизводятся. А в течение дня на нее и не посмотрел ни разу.

Что ж ты, зараза, только сейчас зачесалась и стала зудеть?

Я ж набил тебя пять лет назад именно за этим. После первого панка с ножом в подворотне городка «Без закона»… Ножом, что в итоге вонзил нападавшему в его же сердце. Чтобы выжить. А мог уже там склеить ласты. Тогда ведь и понял, что Смерть — не выбирает момента. Не прогадаешь. Не узнаешь. Не подготовишься.

И вот татуировка. На мертвом языке. О смерти.

«Memento mori» — помни о смерти.

Я забыл. Посчитал себя неуязвимым и непогрешимым. В своем собственном городе. В Бахчисарае. Как сын Главы. Возможно, и правда здесь у меня куда больше возможностей выжить, чем у кого бы то ни было.

Но вот результат: трое мертвых. Плюс несколько глубоко травмированных. Морально, физически. И я среди них.

А мог и сам оказаться среди тех, кто уже никогда не увидит белого света, не скажет «Привет!» или «Прощай!».

Потому — это моя обязанность. Необходимость. Сказать тем напоследок — прощай. Ведь они — уже никогда не произнесут впредь и слова.

В залитой мягким светом реабилитационной комнате царит атмосфера спокойствия и надежды.

Надежды — что все станет куда лучше… Люблю захаживать сюда и медитировать час-другой в одиночестве. Соляные стены подсвечены лампами в успокаивающие оттенки зеленого и голубого, а пол в насыпи белого песка. Вдоль стен — удобные кресла, лежаки и диваны, приглашающие к отдыху и размышлениям.

В центре комнаты — небольшой фонтан, его негромкое журчание создает умиротворяющий фон. Воздух наполнен легким ароматом эфирных масел и соли.

Расслабиться и сосредоточиться. То, что сейчас мне и нужно.

На полках расставлены книги и журналы по самопомощи, мотивации, исцелению и самопознанию. Трактаты философов прошлого, психологов, мантры… Все уже изучил. Давным-давно. На окнах висят легкие занавески, которые пропускают достаточно света, чтобы создать атмосферу, но при том оставить помещение в полумраке первобытной тиши.

В углу — зеркало в полный рост.

Что-то изменилось во мне с тех пор, как очнулся. На кого я похож…

Растрепанные каштановые волосы, свежий наряд из майки да спортивных штанов, татуировки, шрамы… Вроде все — то же самое. Но взгляд — иной. Еще бы, с ныне разноцветной радужкой глаз.

Но даже не красно-малиновый, переходящий в спектр зеленого левый и ныне смешанный с каким-то серым карий правый — не столь изумляют.

Я стал… Другим. Откуда эта печаль по краям в уголках? Да, мне грустно из-за всего, но не настолько. Вид измученного, потасканного жизнью Фатиха в минимизации. Только его потаскали бессонные ночи и нездоровый образ жизни затворника. Меня же — нет. Даже сейчас внутри преисполнен энергии, стремления к новым свершениям.

Но по лицу — и не скажешь. Черные густые брови будто чуть поредели. Щеки — впали. Скулы — стали крупнее.