Сгусток Отроков

Помещение вернулось в свой истинный облик.

Ковер зеленый…

Прикусить язык. Глаза заслезились. Вдох. Выдох.

Ковер красный…

— … Нэл, ты как?

Кристина смотрела на меня с беспокойством. Выпадаю по паре секунд в себя, но для Крис — это целая вечность. Ей хватает, чтобы увидеть, что со мной что-то не то.

— Все в порядке. Уже легче. С утра, как очнулся — вот там не очень. Сейчас уже в целом…

— У тебя глаза все красные стали…

— Сосуды, скорее всего… Ничего, Катя сказала: скоро пройдет. Наверное. Всего несколько часов натикало — а я уже на ногах!

— Нэл…

— Я люблю тебя, Крис, все хорошо, пока ты рядом.

Теплых слов и нежного поцелуя Кристине хватило, чтобы вновь успокоиться. За руку меня не отпускает с тех пор, как вышли из душа…

Уже ходить проще, тонус мышц возвратился, и ее поддержка не так нужна, как часами ранее. Но все же — приятно.

Интерком продолжает молчать. Впустить в свое «обиталище» может лишь только владелец. Хозяин.

Думает Фатих… Все еще думает.

Ну нет, конечно, не только хозяин может открыть изнутри металлические балки и ставни двухметровых засовов. В теории, я могу Единству приказать выдать допуск по экстренной мере, и по протоколу отворить входной люк. Правда — незачем.

Но знаю, пустит. Всех постарше меня не особо в гости зовет, мешают его образу жизни. А детей за компанию со мной принять, погонять в кооперативные игры — обычно он только «за». С ними чувствует себя как-то свободнее, своего уровня-возраста, что ли… Хотя лбу тридцать два года. Его дело.

Интерком затрещал.

— Ты такую ораву ко мне еще не водил.

— А тут событие знаковое. Пущай уже, давай расскажу.

— Прям вот настолько?

— Все уже в курсе, один ты затворник. Ни Крис же, ни Лее без меня не отвечал даже.

— Ты же знаешь, без тебя им вход заказан.

— Берлога мужиков, ага, ага… Впущай давай, с порога достало общаться.

— Да я, скорее, бухой просто все последние дни, отвечать, скажем так, не охота было.

— И девчонок впускать, пока сам в одних труселях, не хотел!

— Да не то, что бы не хотел… Я звонка даже не слышал. Заваливайтесь.

Интерком запищал.

Стержни металла отъехали один за другим, ушли вглубь стен… И стены ушли вглубь серой массы. Под ногами возникло жерло вулкана… Лава.

Вдох. Выдох. Прикус языка.

Все снова в норме.

Если мое состояние вообще можно нормой назвать.

Хотя бы стены — на месте. А под ступнями — ковер. Зеленый…

Вдох… Красный. Порядок.

— Дети, заходим. Добрый дядя Фатих соизволил…

— Какие мы тебе дети! Ты нас не сильно и старше.

— Но старше. И поумнее, Лея. Это уж точно.

— Это еще под вопросом.

Отвечать на дерзость Сени, потерявшего троих членов семьи, я не осмелюсь. Да и его галлюцинации схожи с моими… Чуть иные, не столь частые. И видит не сквозь стены и иные ландшафты, а людей, действа, события… Редко. Прерывисто. Симуляционное кино, обрывки из общей памяти, цифры… Минотавра не видит. Или не рассказывает, как и я, никому о таком странном чуде с кровавой дубиной. Не могу винить парнишку.

Да и дерзость ли это? Сеня, возможно, и правда смышленей меня. Как и Шелдон. Пока я лежал в коме, эти ребята на тестировании интеллекта показали какие-то невменяемые для их возраста результаты. Походу, Диа и Клэр не врали, сказав, что они в семье не самые умные…

Ныне покойная Клэр. Мускулистая девушка… Для меня — лишь вчера повстречалась. Я о ней ничего и не знаю. Совсем. Знакомство ограничилось парочкой реплик. И теперь — ее нет. А я даже не смог поприсутствовать на упокоении.

Фатих, крымский татарин, предстал перед незваными гостями будто тень из прошлого, покрытая паутиной забвения. Обросшая и заросшая. Его внешность отражала годы запоя и пяления в яркий экран — усталые глаза, потускневший взгляд, точно затерявшийся в дальних пустошах. Синяки и мешки под глазами. Уже седеющие черные волосы, заплетенные в небрежный хвост, словно символизировали отчуждение от мира. Успел хоть накинуть какой-то обветшалый плащ… И на том спасибо. К Фатиху в трусах даже я не привык до сих пор, а уж детям такой кошмар наяву видеть не стоит. Плащ… Или все же халат? Нет, плащ, покрытый пятнами вина, создает даже какую-никакую видимость безмятежности.

Стоит, улыбается. По волосам ребят даже потрепал.

Тоже мне — страж утраченных иллюзий. Тяжело дышащий, но все же даже опрятный, при всей своей неряшливости. Как это ему удается?

Напоминает треснутый фарфор — красота заметна, но порча времени оставила свой след. В глазах мелькают отголоски ушедших в никуда лет. Отражения в зеркале искаженной памяти.

Фатих — живое напоминание мне о времени, потраченном в бурном потоке жизни, и о последствиях, вызванных этой утратой.

Еще десяток лет, и я вполне могу стать таким же, как он… Если ничего не предприму и не поменяю вектор жизни.

— Располагайтесь. Если что охота пожрать, выпить — боту заказывайте. Так, как вас звать-то?

— Сеня.

— Шелдон.

— Не стесняйтесь, разваливайтесь. Сейчас запущу одну игруху, крышу снесет. На восьмерых как раз…

На улице солнцепек и разгар дня, а у него, как обычно все наглухо зашторено.

В просторных, залитых РГБ-подсветкой от светодиодных лент апартаментах и правда много где можно пристроить свою пятую точку.