Сгусток Отроков

— Один из семьи. Джулс по имени. Его оперировали, он в сознании находился, без наркоза.

— Остальные?

— Вроде более-менее. Ну, если не считать тошноту постоянную, головокружения и по мелочи. Кто-то легким испугом отделался, Даг вот в коме тоже пребывал до позавчера. А ты у нас рекордсмен. Честно, сказал бы, что за тебя переживали больше всего, но…

— Меня винят в смертях и во всем произошедшем?

— Частично. Понимают, в принципе, что ты ни при чем, но… Сам понимаешь.

— Семья захотела уйти?

— Нет. Здесь им спокойнее, даже с учетом потери родных. Церемония прощания вчера прошла. Зла не держат, о том, что пришли в Бахчисарай — не сожалеют. Но лицо твое видеть пока, думаю, все будут не рады. Ну, почти все. Парням вон там, вроде, в целом радостно даже, согласились уже к Ритуалу присоединиться и к вам с Кристиной, если оправятся… Если ты оправишься, в первую очередь.

— Кристина рассказала про план?

— Они вместе с Главой… После Церемонии. Планом бы я твою идею не назвал, но… Я за. Все лучше, чем тут прозябать.

— Кто еще?

— Могу лишь сказать за ребят, что здесь. Правда, это было пару дней назад… Может, мнение уже поменяли. Хотя, честно, уже начали думать, что ты тоже отбросишь ноги…

— Ну, спасибо…

— Нэл, правда. Давай поспим? Понимаю, тебе нелегко, и ты в откровенном охренивании, но утром придут к нам после оповещения, тогда подробнее и поговорим. На тебя уже реально косо отец и муж погибших смотрит… А я спать хочу, писец.

— Понял… Ложись давай, я тоже попробую.

Тело и так жестко ломило, все еле двигалось. Слабость, как после бутылки рома после недельного марафона в горах без воды и сна. Но я должен был знать…

— Простите. Правда…

Безадресно кинул свои извинения человеку, оставшемуся без половины семьи… И что самое постыдное, даже не могу, при всем желании, вспомнить его имя… В голове вертятся имена всех, но кто есть кто…

Выстрел боли.

Все, силы иссякли.

Тело размякло, упало к перине.

Звуки исчезли.

Даже электрический «бип».

Падение сквозь перину, во тьму, из которой я и не выбирался.

Кожу обволакивает холодным полужидким раствором.

Кажется, он впитывается сквозь поры, течет куда-то под тканями мышц.

Выстрел боли. Опять. Только сильнее.

Еще один, прям в голове, с резонирующим треском.

Покой.

Полный, безмятежный и убаюкивающий.

Вне пространства. Вне времени.

Все вокруг стало темным и тихим.

Невесомое тело, которого нет.

Бесконечный заплыв в неосязаемости.

Спокойствие. Глубокое и беззаботное.

Обволакивающий холодный сон без сновидений.

Существую ли я до сих пор?

Темнота. И холод.

Воздуха нет. Полный вакуум.

Мое тело… Я смотрю на него сейчас?

Это оно? Ускользает, утекает, расплывается…

Я не с ним, отделен.

Не вижу. Не слышу. Недвижим.

В то же время — чувствую.

Чувствую глубокую связь со всем сущим.

Каждой дрожью, каждым шорохом, каждой частицей.

Которых нет.

Нет ничего. И в то же время есть все.

Я — это все.

И я же — это бездонное бессмысленное ничто.

Ничего.

Чувство любви. Чувство принятия…

Чувства — все притупились. Смешались, переплелись и трансформировались…

Многое, что казалось столь важным, на самом деле не имеет значения.

А что… Что именно сейчас происходило…

Боль вернулась.

Вернулись и иные ощущения.

Тело кольнуло, что-то внутри скелета затрещало и пробежало, постукивая вдоль косточек.

Высокочастотный прерывистый писк.

Видеть ничего и никого я до сих пор не вижу, но начинаю что-то да слышать.

— … если не улучшится — забудь.

Отец…

— Нэл будет против, Вы же знаете.

Лея…

— Дитя, посмотри на него! Послезавтра уже ритуал. Очнется если к нему — уже будет благословение!

— Посейдон, сколько нужно еще на реабилитационный период?

Кристина…

— Без понятия. Реакцию глаз мы еще не знаем, прижилось ли…

— Что прижилось, Отец?

Мой голос, все такой же ломкий и искаженный, с хрипотцой. Он ведь был таким в прошлый раз, пока я общался с Мелким? Или… Когда я общался с ним?

— Нэл!

Объятия Кристины отозвались раздражением по коже. Больно… Но так приятно, что она рядом со мной. Один запах ее волос уже нивелирует все неприятности.

— Крис… Как давно… Нет. Я слышал. Ритуал послезавтра. Вопрос отпадает. Что…

— Нэл, как ты себя чувствуешь?

— Живым, Лея. Живым, паршиво, но вполне себе…

Глаза охватило зудящей щекоткой. Кажется, я начал видеть тени, пятна…

— Что с моими глазами?

— Сетчатка отслоилась, раздражение от воспаления мозга, не отделившийся сгусток крови в канале…

— Отец, избавь от лишнего. Что по итогу?

— Мы произвели инъекцию химозы прямым уколом в глазницу. Радужка повредилась, но иного способа быстро реанимировать мозг не нашли и…

— Короче, что?

— Пересадка из криокапсулы, наращивание тканей…

— У меня, считай, новые глаза. Ясно…

— Полтора глаза. Левый практически цел оставался, но из-за сложности операции там произошло вживление, и…

— Видеть буду?

Отец замолчал. В воздухе повисло какое-то даже не напряжение, а гнетущее давление.

— Ну?

— Нэлушка, до-до-должно, ско-ко…

— Крис, успокойся. Скоро должно быть все в порядке?

— Я не знаю, сын. Мы не врачи. И на моей памяти таких операций боты не проводили. Я вообще в это крыло, как ты знаешь, не ходок…