Съевшие яблоко

Девочка завозилась, пряча голову под одеялом и пытаясь вернуть ускользающее сновидение. Но разбудивший ее звук повторился. Пришлось проснуться. Лиза недовольно поморщилась и, не выныривая из одеяла, вяло буркнула:

— Тихо. Янка, спи…

Но, как и следовало ожидать, кричать он не перестал. А наоборот забормотал что-то, захныкал, жалобно и просительно. не плакал, но и не просыпался.

Лиза раздосадовано поежилась и с неохотой выбралась из нагретого одеяльного кокона. Зевая и натыкаясь впотьмах на предметы, поплелась к соседней кровати. Они стояли напротив друг друга, так же как две тумбочки и два стула. Из-за своей скупой симметричности комната казалась девочке казармой.

Она вытащила братишку из постели, и только от прикосновения ее рук тот наконец проснулся, беззвучно заревел. Почувствовав, как она поднимает его с кровати, и вцепился в сестру со всей силой напуганного ребенка. Крепко сдавив ручонками шею и больно дернув волосы.

— Ну чего орешь, я же тут. — Лиза сварливо на него цыкнула и принялась укачивать. Ян уже становился тяжелым, но девочка этого почти не замечала. Она привыкла, потому что укачивала его почти каждую ночь с тех пор как Янка родился, и даже не злилась просыпаясь. Он и маленький кричал и плакал, и при матери. И после детдома. После детдома даже чаще.

Лизе хотелось спать, в майке было холодно — у Лизы не было привычки переодеваться ко сну, и глаза слипались. Но она превозмогая сон теснее прижала к себе братишку. Он, будто расставаясь уже с кошмаром, напоследок жалобно вякнул в самое ухо.

И тут же в соседней комнате раздался перхающий кашель и укоризненный скрип пружин. Старик проснулся. Лиза прислушалась и зло стиснула зубы: она знала — тот недоволен, что его разбудили. Он всегда так — Янка плачет, а тот скрипит кроватью, кашляет, бурчит что-то вполголоса. Но даже если они и мешали, тут Лиза ничего поделать не могла. Ведь братишка маленький и боится плохих снов — это понимала даже она.

Девочка раздраженно потянула руку назад, выдергивая застрявшие между ягодицами трико и, путаясь в длинных штанинах, принялась заспано ходить от окна к двери и обратно. Увесистое тело ребенка оттягивало руки, но от его тепла Лиза согрелась. А оттого терпеть становилось легче.

Укладывать Янку обратно сразу было нельзя, она точно знала, что через пять минут он проснется снова и тогда уже будет плакать до самого утра не переставая. Будет звать маму. Хотя на самом деле Лизу, потому что мама его не укачивала и он ее позабыл.

Лиза бродила из угла в угол, с трудом борясь со сном и едва шевеля ногами. Наконец, мальчик успокоился и начал задремывать, перестал сжимать ее с такой силой и его покрытая испариной макушка осела на плече сестры.

Ложась обратно в кровать, Лиза забрала братишку к себе. Положила ближе к стене, чтобы не упал во сне, сама легла с краю. Обняла, чувствуя как сильно от детских тонких волосиков пахнет мылом, стянула с себя большую часть одеяла — плотно укрыла, и только после этого провалилась в сон. Но мотоцикл ей уже больше не приснился.

14

Ссора, которая произошла между матерью и Никитой длилась несколько дней. Сначала мать кричала и ругалась, а потом принялась по-детски обижаться, разговаривала сквозь зубы или не разговаривала вообще. Отчитывала с самого утра и каждый вечер, стоило ей вернуться домой.

И несмотря на это Никита так же как и раньше продолжал встречаться с Лизой. Находя в этом даже больше удовольствие, чем раньше. Ему нравился сам факт того, что он идет наперекор. В нем вдруг проснулось вздорное упрямство, совсем несвойственное Никите-мальчику. И чем больше времени он проводил с Лизой, тем свободнее ему дышалось.

Никита поправил на плече сумку и, не глядя на свернувших к калитке одноклассников, целенаправленно потопал к турникам. Там, на самой верхотуре, глядя на двор и бредущих домой учеников сидела и стряхивала с перекладин снежные шапки Лиза. Сумку она повесила на край лестницы, удобно поставила ноги, чтобы не упасть и нахохлилась, вжав подбородок в воротник. Перчаток она не носила и даже снизу было видно, как покраснели девчонкины пальцы.

Завидев сворачивающего за угол Никиту, она неторопливо забросила за плечо сумку и принялась спускаться вниз.

Парень заулыбался, приплясывая на снегу, и выудил и кармана початую пачку сигарет. С некоторых пор он бесстрашно носил их в кармане куртки, каждый день рискуя, что мать полезет и найдет. Но в этом тоже была часть удовольствия.

— Ну че, пошли что ли, погуляем? — она зябко поежилась.

Но в этот день Никита неуверенно замялся:

— Не могу, — протянул он с разочарованием в голосе, — мать там… кое-что сделать просила.