Съевшие яблоко

С Лизой же они обычно шли туда, куда вела сама Лиза. А она людей не любила. И если не на рынок или в Свету, то они лазили по заброшенной базе, рыскали по чужим огородам, примыкающим к дальним городским улочкам — уже пустым и замершим. Раз даже взломали дверь чердака — было немного страшно и весело. Там пахло сыростью, пылью и кошками. На том чердаке, в древней пыли и бетонном крошеве Никита нашел мастерок, забытый кем-то и рабочих. Мастерок, которому было больше пятидесяти лет, оставленный в старой хрущевке еще при строительстве. И к с тех пор человеческая рука этого мастерка не касалась. И не коснулась бы, если бы ребята не вломились на чердак. Находка привела Никиту в волнение археолога, которого совершенно не поняла Лиза. Но ей это было простительно. Он не требовал от Лизы многого.

Девчонка прислушалась и жестами велела приятелю сидеть и не шевелиться. Они замерли под лысым кустом дикой сирени и напряженно смотрели наверх. Если бы мать знала, где сейчас Никита — ее бы хватил удар.

Несколько томительных минут парень слышал отчетливые шаги охранника, собачий лай, окрики. Мужик в сером форменном бушлате успел заметить подростков-нарушителей и понимал, что они прячутся где-то здесь — это чувствовал пес, утомленный бездельем и радостно захлебывающийся брехом. Но спускаться в грязный овраг охранник поленился — выматерился, сплюнул и неторопливо пошел обратно к теплой будке.

Только выждав пару минут, ребята зашлись в хохоте. Перебраться через кирпичный забор с рваной колючей проволокой и пролезть на старую уже закрытую тепловую базу — это было по-настоящему весело. Ведь там их ловили дежурные охранники с цепными собаками.

Горели щеки, морозный холод забылся напрочь. Никите никогда еще не хотелось глотнуть пива так сильно как сейчас.

А Лиза уже доставала банку из висящего за спиной полупустого рюкзака.

— Давай мне, — Никита пшикнул крышкой, отпил, обливаясь пеной. Уже совсем привычно отпил.

Ледяной ветер задувал под куртку, пальцы немели от холода, в промокших ботинках хлюпала болотная жижа. А они пили, курили сигарету на двоих и смеялись как сумасшедшие.

Выбрались с базы только через пару часов, и когда дошли до подъезда Никиты уже стемнело.

Почему-то выходило так, что расставались всегда именно у его дома. Он был ближе, если идти с окраин, где они обычно тусовались, а провожать саму девчонку было как-то странно. Да она и сама не понимала смысла в этих провожалках. Усмехалась на прощание, махала рукой и, не глядя как Никита заходит в подъезд, направлялась по темной тропинке через сквер. Может домой, а может и нет. Никите вообще казалось, что она всегда где-то бродит, живет в каком-то своем полудиком свободном мире. И никогда не ходит домой. Мать про таких говорила хулиганка. И ее хулиганский мир для Никиты был куда интереснее физмата и лыжной секции.

— Никита, почему так поздно? Я же волновалась, — едва он вошел в квартиру, мать выглянула из кухни, вытирая руки полотенцем.

Парень, неопределенно пожав плечами, принялся снимать ботинки, но его немного качнуло и пришлось ухватиться за стену.

— Никита, что с тобой?! Ты что, пьяный?! — мать шокировано всплеснула руками и кинулась включать свет.

Он попытался было отнекаться или хотя бы отвернуться, но она уже схватила сына за плечи:

— Ну-ка дыхни, дыхни, я сказала!

— Мам, — парень раздраженно вывернулся из ее рук, — я бутылку пива выпил.

Женщина возмущенно охнула:

— И ты мне так спокойно об этом говоришь? Ты говоришь это матери?! — в голосе зазвучали истерические нотки. — Да ты что совсем с ума сошел?!

Никита со всей возможной поспешностью ее обогнул и зашел в спальню, но мать и не подумала останавливаться — кинулась следом, не замолкая ни на минуту:

— Да как же тебе не стыдно?!

— Мам, это была одна бутылка пива! Что такого?! — парень развел руками.

— Что такого? — но она все сильнее распалялась, — что такого?! Да с этого все и начинают! Я же тебе говорила, я же тебя предупреждала! Ты же сопьешься, станешь алкашом, по миру пойдешь! Где мы будем жить?! — мать уже кричала, тоже живя в каком-то своем особом мире, имеющем смутную связь с реальностью. Только в отличие от мира Лизы, он был пугающим, под каждым кустом в нем затаился враг и все вокруг грозило опасностью. Мир матери был не самым приятным для жизни. — Я не смогу тебя всю жизнь содержать! Никита, я уже не молодая! Как ты… — но тут ее осенила другая мысль, и она резко сменила тон, — с кем? — заговорила обличительным голосом прокурора, — с кем, где? С какими-то приятелями? Никита, — женщина трагически всплеснула руками, — я же тебе говорила: "не водись с кем попало"! Ты же совершенно не умеешь выбирать компании!

Парень вскипел. Она всю жизнь твердила ему что он не умеет того и сего, вообще ничего. И потому должен слушать маму, которая уж точно знает лучше.

В то время как Лизе опекун не говорил вообще ни слова, во сколько бы она не вернулась и сколько бы ни выпила. А она младше на три года и девчонка.

— Дай рубашку сниму! — мать схватилась за пуговицы и принялась расстегивать на нем рубашку, Никита вспыхнул: