Северный Удел

– Видите ли, Бастель, я здесь инкогнито и дальше хочу оставаться инкогнито. Прошу вас, – повысил голос Гебриз, когда я потянулся к шелковой шторке, – не выглядывать из окна. Карета стоит за домом, там, где второй выезд, холмик и две минуты пешком… Вы, извините, совсем себя не бережете, так что я просто воспользовался представившимся случаем. И не могу сказать, что я долго этого случая ждал.

Он улыбнулся снова.

В пальцах его появилась тонкая сигарета. Приподняв колпак одной из ламп, Гебриз прикурил, втянул и выдохнул дым, помахал ладонью, рассеивая сизые завитки:

– Вы не против?

– Что вам надо? – спросил я.

Диего сощурился:

– Я думаю, вы находитесь в предубеждении на мой счет.

– Всего лишь.

Гебриз покивал:

– Я бы мог убить вас прямо сейчас. Лечение слуги сыграло с вами дурную шутку.

– И?

– Это лишнее доказательство того, что мне это не нужно.

– Вы знаете, что на все семьи, кроме вашей, совершены нападения?

– Знаю, – Гебриз усмехнулся. – Вы поверите, если я скажу, что тоже в некотором недоумении? С другой стороны, разве мне известно, что будет впереди?

– То есть…

– То есть, – перебил он меня, – я сейчас держу при себе маленькую армию. Во дворце, в деревне, в Ганаване. И, приехав сюда, пошел на немалый риск. До меня в некоторой степени довели, кто противостоит фамилиям.

– Зачем же вы здесь? – спросил я.

Гебриз шевельнулся, меняя позу.

Сигарета легла в маленькую серебряную пепельницу.

– Есть три причины, – сказал Диего. Склонив лысую голову набок, он долго смотрел в черную шторку. Я даже подумал, что он видит что-то за ней. – Первое: не присылайте больше никого. С этого дня Гебризы становятся недоступны даже для государя императора. Учитывая нашу эксцентричность, никто ничего экстремального в этом не увидит. Второе…

– Погодите, – сказал я. – Кого я присылал?

– Офицера с подручным. Достаточно въедливый тип. При нем были бумаги от тайной службы. Серебристо-кремового окраса.

Я вздрогнул:

– Егор-Огол Муханов?

– Имена не запоминаю, – поморщился Гебриз. – Кажется, да. Штабс-капитан.

– Вы его не?..

– Зачем? – приподнял брови Диего. – Ах да! – фыркнул он. – Вы же в предубеждении! Ничего я с вашим штабсом не сделал. Но перенаправил.

– Куда?

Гебриз сцепил руки на груди:

– К одному своему человечку. Тоже въедливому. Не бойтесь, и он не собирается его убивать. Так вот, второй причиной…

Карета дернулась, скрипнули колеса.

Гебриз замолчал, послушал, как снаружи вполголоса успокаивают лошадей, и продолжил:

– …было знакомство с вами, Бастель. Бастель, Терстово создание. К тому же я подумал, что нам неплохо бы поговорить друг с другом. Возможно, у вас есть ко мне вопросы.

– Какие?

– Это зависит от вашего ума.

– Хорошо, – сказал я, глядя, как Гебриз поворачивает в тонких пальцах пепельницу. – Правда ли, что способностью Гебризов является память крови?

– Одной из. Правда.

– Вы можете мне разрешить воспользоваться ей?

Диего вскинул подбородок:

– Зачем?

– То, с чем мы боремся, может иметь разгадку в прошлом.

Гебриз хмыкнул:

– Вы о «пустой» крови? Здесь я вас, увы, разочарую. Нашей фамильной памяти около трехсот лет. В этом промежутке ничего похожего не было.

– А раньше? – спросил я.

– Разве вы не знаете, что экселенц-император Волоер уничтожил все документы ранней эпохи и вычистил кровь великих семей?

– Зачем? – растерялся я.

– Зачем… – пробормотал Гебриз. – Судя по всему, тогда был большой мятеж. Могу вам сказать, что, по дошедшим оттуда отголоскам, обрывкам и устным пересказам, империя, кажется, была на грани краха.

– И кто же?..

Мой собеседник рассмеялся:

– О, Ночь Падения, вы казались мне умнее.

Я зажмурился. Неужели?

– В том мятеже участвовала семья Гебриз?

– В яблочко. И это третья причина, почему я беседую с вами. Видите ли, Бастель, с той поры каждые полгода семья Гебриз доносит свою кровь государю. Как вы понимаете, на предмет чистоты помыслов и отсутствия поползновений. Это повелось триста лет назад, и высочайшего повеления об отмене пока не было. Поэтому подозревать меня в плетении интриг и далеко идущих планов, мне думается, бессмысленно. Я весь как на ладони. Последнюю «клемансину» отдал два месяца назад.

– Кому?

– Ну что вы! Неужели я доверюсь какому-либо курьеру? Я сдаю кровь сам, в хранилище гематологического университета. Правда, не знаю, как буду сдавать в следующий раз. Бастель, вы разберетесь с этим делом за четыре месяца?

Так, подумал я, холодея.

Гебризам, может быть, вовсе и не надо беречься. Если склянка с «пустой» кровью, по словам Йозефа, ходила в Ганаване, то ее владелец…

– Кто знает о регулярной сдаче? – спросил я.

Диего подобрался от моих слов:

– Кроме домашних, никто.

– Университетские?

– Профессор Стефан Ульфсон. Но за него я ручаюсь.

– Почему?

Гебриз посмотрел на меня с хитрецой:

– Догадайтесь.

– Он ваш кровник?

– Близко. Он мой брат, двоюродный.

– Лаборанты? Приближенные государя? Терст?