Северная Башня

Опять трудности перевода. Как я представился? Именем своим. Не подумал, что раз дешифратор переводит для меня априори непереводимые имена собственные, то и наоборот так же. Я ещё удивился, что меня называют Андр. Было бы логично, если бы я был Андрей. Но я же Александр. Сокращают имена от начала, а не от конца. Подумал, другой мир, другая логика. Нет, логика не при делах. Виноват дефектный дешифратор. Ал-экс-Андр. Бывший властитель Андр. Вот так перевёл дешифратор. Так произнесло моё горло. Как у нас, на Земле, звучало «Рыцарь, лишённый наследства». Было же такое. Я читал в детстве «Айвенго». «Ал» – обозначение благородства и властности. «Ал» перед именем – «большой владелец», после имени – «малый». Ну, это я и раньше понял. Что ещё? Что-то не идёт. Не логично.

– А Светогор? – спросил я.

– Ал Светогор? – переспросила женщина. И ждёт, что я продолжу.

Понятно. В общении равных «ал» опускается. Ко мне граф обращался как к равному. Вспомнил разговор, когда я убеждал супружескую чету Медных, что я простолюдин. С новой точки зрения ситуация становится ещё пикантнее. И особым смыслом наполнился мой вопрос к Клему – про самозванцев.

Понятно, приняли меня за благородного, шляющегося инкогнито. Мистер Икс, ёпта. Пролетарий! Вот тебе и пролетарская ненависть! Бывает. Пьеса Чехова «Ревизор». Они приняли его не за того. Но это я просчитал уже тогда. Воспользовался шансом, чтобы живым остаться и на галеры в рабском ошейнике не загреметь. Рискованно было, стоило тонко сработать.

– А теперь чего ты хочешь, женщина? – спрашиваю.

– Не губи! – просит она и падает на колени.

Что-то это как-то нелогично. Так и говорю. А оказалось, болтовню мою услышали, подозрение имелось, а тут и убедилась. Ибо смерд с рождения воспитывается в покорности. Воспитывается словом, плетью и дыбой. Простолюдин не сможет так поставить на колени, унизить и разом указать место такой боярыне. У него психика так не сработает. Убить – да. Причём обязательно с жестокостью. А жестокость – от преступления через устои. Но не указать место. Важно не что я сделал, а как. И при каких обстоятельствах. Буквально расставил все точки над ё, когда оппонент зарвался. А ещё страшнее, что не только унизил, но довёл унижение до крайней противоположности, а потом приласкал. Как и положено властителю – остановить зарвавшегося, но позаботиться о вассалах.

Вот такие последствия моей половой расторможенности. Я схватился за голову. Немного не то, что я тут напридумывал. Правильно говорил тот японец – не усложняй простое.

– Властитель, я не выдам вашу тайну. Но поясните нам, недостойным, что вас привело в наши земли?

Смотрю на неё с удивлением. Только сейчас понял, что «нас» – это не речевой выкрутас, не ошибка перевода, а именно обозначение группы единомышленников.

– Я из другого мира, – осторожно начинаю.

– Плохая легенда, – качает головой кума – буду её так же называть. Ассоциативный маркер уже прилип прочно. Кума продолжает: – Орден чистоты сжигает всех прошедших через разрыв. Всех без разбора.

– Я брат Клема. С севера.

– Вот это лучше. Но мы можем знать правду?

– Нет, – пожимаю плечами. Не мотаю головой, а пожимаю. Потому как сами отвергли правду. Как говорил Безруков – правду говорить легко и приятно? А хотят ли твою правду?

– Есть у вас какая-то цель?

Загадочно улыбаюсь и качаю пальцем. А что я ей скажу? Что мне все эти ваши непонятки и эта ошибка перевода – на хутор не упали? Что хочу просто прожить остаток отведённого мне времени? Как можно спокойнее. Никакой я не лорд, даже не бывший. Я простой советский детдомовец. Оттого лихой и отмороженный. Что с детства знаю – нахрапом и буром переть надо, иначе растопчут. Или сразу показал всем, что ты крут неимоверно и с тобой надо считаться, или терпи каждый день. Так и прожил всю жизнь, проламывая головой стены, подгребая под себя людей, средства и ресурсы, вскарабкиваясь на эту гору, чтобы быть самым верхним бабуином в местном стаде. Это уже моя натура. Больше полувека – не исправить за пару месяцев. Как только выпадаю из равновесного состояния сознания и эмоций, натура прёт. А весь этот мир – никакого равновесия души! Натура так и прёт – оборзевшего хабала, гопника и дерзкого бандюка. Натура малинового пинджака из лихих девяностых. Натура хищника, отщепенца, выродка. Натура бешеной собаки. А бешеных собак отстреливают. Пока бешеная собака ещё щенок и не успела стать Наполеоном, Гитлером.

Сказать? И завтра же они будут меня убивать. Если не сейчас же. А то я не слышал, как кузнец занял позицию за окошком, затянутым мутной плёнкой! Сам же меня и разделает. Чтобы не вводил в искушение и не измывался над его любовницей. Ибо что позволено Юпитеру…

– А кто «мы»? Какая цель у вас?