Северная Башня

Намучившись с инструментом Клема, уговорил его сделать пассатижи. Они же плоскогубцы. Мне так ловчее и привычнее. Одно дело захотеть, другое – сделать на той технологической базе, что имелась у Клема. Долго ли, коротко ли – сделали. Клем поддался азарту изобретателя, а когда с третьего раза получилось хоть что-то похожее, наотрез отказался сделать ещё одни плоскогубцы. Жалел потраченного времени. На его взгляд, никакой разницы с тем, что было, только возни больше.

Тем более что родился малыш. Роды прошли нормально, малыш родился здоровым, чистым от скверны и тьмы. Клем полтора дня пил, потом полтора дня отходил. Ещё и сам хотел повитуху возвращать на место её постоянной дислокации, но Вил Ал был сильно против. Сам всё организовал.

Ввиду временной нетрудоспособности нашего мастера у нас выдался выходной. Один. Потом явилась стража и с прибаутками усадила всех подмастерьев кузнеца за рабочие места. И остались охранять. Чтобы не скучали без, включили в техпроцесс. Горн их озадачил вальцовкой колец. Некоторое количество колец Клем решил чуть подплющить. Говорит, что получившаяся грань придаст дополнительную крепость кольцам. Как ребро жёсткости. Из-за новизны дела у стражи шли весело, но медленно.

Пока мы плели стальные свитера, Клем оклемался, опять вернулся к работе, ковал оружие. Было ему тяжко, но и сверхспособности не требовались. Ковал не для качества, для количества. Мечи из стальных заготовок, просто полосы заточенной стали под размер руки одного из дружинников, наконечники копий – без примерки, гнал потоком. Топоры и секиры. Когда шла ковка, молотобойцами были мы с Горном, поочерёдно с присланными смотрителем помощниками. Всё это закалялось самим Клемом. А точилось – Горном. Паренёк – почти готовый кузнец.

Мы с младшим сыном кузнеца плели кольчуги, когда не махали молотами. Потому как с бронёй было совсем тоскливо у воинства смотрителя Вила. Как гордо носили кольчугу получившие её! Избранные. Естественно, что смотритель награждал бронёй своих дружинников в порядке значимости для себя. Так кольчуга быстро стала в Медвиле знаком отличия.

Для упрощения процесса не изготавливали полную кольчужную рубаху, а делали полотна нужных размеров, мастера-бронники, спецы по коже и стёганым защитным наборам закрепляли кольчужные сегменты на своих изделиях. Получалось чёрт-те что, но быстро. С использованием конвейерных методов разделения труда.

Клем и меня послал к Кожемяке – мерки снимать. Видимо, Совет Тайных решил, что та бронь, которую выдали мне раньше, не подходит.

С попутным караваном пришли наши заказы. И я переоделся в новую экипировку. По моим лекалам, но из местных материалов. Хэбэ уже порядком поизносился. Теперь я мог издали сойти за местного. Пристукнутого, но местного. Этакий местный неформал. Потому как не возлюбились мне полы курток до колен. А большое количество карманов на одежде уже переставало становиться диковинкой. Практичные штуки очень быстро перенимаются. Мешочек на поясе всё же уступает в удобстве внутреннему карману. А моя шляпа с поднятыми полями, как у мушкетёра? Ну, каких только головных уборов тут нет!

После кузни я шёл к Спасёне, как к жене. Со всеми вытекающими. То есть ремонт всего, с чем могут справиться мои руки по хозяйству, приведение к какому-то порядку заброшенного подворья знахарки. И супружеское ложе. Где мы больше спали и разговаривали. Ну, когда насыщались друг другом. Ажиотаж новизны прошёл быстро, хотя её не зря звали Сластёной. Но я не ушёл от девушки, когда новизна подувяла. С ней было интересно. А ей – со мной. Любви никакой быть не могло, с моей стороны точно. Чисто партнёрские отношения. Сожительство. Обоюдовыгодное соглашение. К девушке я испытывал дружескую симпатию, конечно же, половое влечение и – интерес, как к личности. Всё это и могло бы привести к браку, если бы не такая существенная разница в возрасте и мировоззрении. Но мы не заморачивались по этому поводу. Было хорошо рядом, приятно в общей постели, интересно общаться. Чего ещё надо?

Незаметно для нас, кузнецов, прошла уборочная. Так же, как и у меня на родине, доблестная армия помогала крестьянам убирать урожай. И точно так же иногда вместо крестьян его убирая и перерабатывая. Потому как на земле Медвила (не знаю, как в других местах, может, так же?) сложился определённый милитаристический перекос. Более того, население Пограничья в первую очередь было воинами, а потом крестьянами и ремесленниками. Вследствие очевидной близости опасных территорий и постоянной угрозы от всяких опасных сущностей. И не всегда неразумных.

Соседи не дремали. Их бронепоезда тоже стояли под парами на запасных путях. Потому нам, кузнецам, было запрещено участвовать в чём-либо кроме работ на благо военно-промышленного комплекса Медвила.