Северная Аврора

Я посмотрела на часы, надо, думаю, уходить. А как уйти? Вдруг сержант нас в комендатуру потащит? Тут, на счастье, дровни катятся. Люба как закричит: «Стой! Куда, мужик?» Тот называет какую-то деревню. «Ладно, по дороге! Валяй в Шолаши! Садись, Леля!» Смеется и говорит сержанту: «До свиданья, кавалер». А сержант спрашивает: «Послушайте, барышня… А где вас можно найти?» Люба отвечает: «В офицерском батальоне». – «А как спросить?» – «Нестерову Любовь Ивановну». – «Хорошо, говорит, обязательно приеду. Сегодня же…» Я тоже обнаглела. «Смотрите, говорю, не опоздайте!» Помахали ему рукой, поехали.

Мужичонка молчит, косится на нас.

Едем… Ну, с полверсты, не больше… даже меньше, пожалуй… отъехали… и вдруг взрыв. Да какой еще! Лошадь понесла… Слышу, в воздухе осколки свистят. Версту так гнал, как сумасшедшие неслись… Ну, потом Люба кричит ему: «Стой, дядя! Не выдашь нас? Мы красные. Не выдашь, поезжай с богом. Выдашь, плохо тебе будет. Везде твою личность найду». А сама стоит над его душой с револьвером. Мужик вдруг как обрадуется… Обнимать стал. Слезы у него ручьем. «Когда вы нас, говорит, от этих извергов освободите?» А Люба ему: «Слышишь, пушки гремят. Сегодня здесь будем…» Простились мы с мужиком – и в лес. Полночи плутали, пока не встретились с ребятами.

Леля замолчала. Драницын шел рядом, посматривая на ее раскрасневшееся лицо и маленькие, полуприкрытые шапкой розовые уши. Он был взволнован рассказом Лели и радовался тому, что эта девушка, ставшая для него самым дорогим человеком на свете, уже находится вне опасности.

– А ты знаешь, у меня было такое чувство, что я дома… – сказала Леля. – И мужичок, который вез нас… И вообще в любой деревне можно было бы найти приют. Мы на своей родной земле. Что ты замолчал?

– Думаю, – сказал Драницын.

– О чем?

– А если бы тот самый солдат, который должен был ходить кругом проволоки, не впутался бы в разговор, а сразу вернулся бы к складу?… Увидел подрывников? И тогда…

Леля улыбнулась.

– Тогда, – просто ответила она, – ребята сейчас же подорвали бы склад. Так мы условились с Горбиком.

7

Высокая гора, на которую генерал Айронсайд возлагал столько надежд, не устояла. После тяжелого поражения, понесенного на этой ключевой позиции, вражеские части стали поспешно откатываться к селению Спасскому.

Англо-американские батальоны вместе с миллеровцами улепетывали что есть мочи, перегоняя друг друга и сталкиваясь на узких, взрытых снарядами зимних дорогах По выражению бежавших с Высокой горы солдат, большевики свалились на них, «точно с неба».

Наступление центральной колонны в самом деле было – стремительным. Не задерживаясь на Высокой горе и в Шолашах, войска двинулись дальше. Первыми наткнулись друг на друга дозоры Хаджи-Мурата и Крайнева. В два часа дня артиллерия разбила вражеские батареи, в одиннадцать часов вечера батальон Сергунько возле реки Шеньги соединился с передовыми частями восточной колонны. Ночью все три колонны – центральная, западная и восточная – встретились и объединились под общим командованием Фролова.

Крайнев с бойцами подъезжал к Спасскому и еще издали заметил на дороге несколько конников. Без выстрела он полетел им навстречу. Те остановились, и по их движениям Крайнев понял, что они снимают с плеч винтовки. Однако он не переменил аллюра. «Попадешь ты в меня, как в копеечку…» – задорно подумал он, пришпоривая коня. И крикнул своим бойцам:

– За мной, ребята!

Было уже темно. Неизвестные всадники цепью рассыпались по дороге. Оставался на месте только один из них, одетый в черную бурку. Он стоял как скала. И через минуту Крайнев так столкнулся с ним, что лошади отпрянули друг от друга. Крайнев увидел знакомую бороду, очки и трубку в зубах.

– Муратов?

– Я… – ответил горец, затем крикнул: – Акбар, наши!..

Люди съехались.

– Вот счастье!.. – говорил Хаджи-Мурат. – Молодец! Хорошо скакал! Я любовался.

Бойцы Крайнева вместе с джигитами Хаджи-Мурата поехали по дороге.

Двигались молча, в напряженной тишине, каждую минуту готовые встретиться с врагом. Но, к их удивлению, путь на Спасское оказался свободным.

Окопы, опоясавшие селение, были пусты. Густо чернела никому не нужная теперь колючая проволока. Неподалеку от дороги лежали разбитые, безмолвные орудия.

По всему было видно, что противник ушел отсюда недавно. Крайнев и Хаджи-Мурат решили ехать дальше. Они беспрепятственно добрались до Шенкурска и въехали на окраину города. Здесь тоже было спокойно и тихо. Виднелись амбары, колокольни, занесенные снегом дома.

Выехав на городскую площадь, конники услышали голоса и увидели группу неприятельских солдат, окруженную красноармейцами. Тут же стояло двое конных. Это был Сергунько со своим ординарцем. Не выдержав неизвестности, он тоже помчался в город вслед за своими разведчиками. Увидев Крайнева и Хаджи-Мурата, Сергунько подскакал к ним и крикнул:

– Здорово, товарищи! И вы здесь?… «Союзнички»-то драпанули! Вот несколько пленных. Сами сдались.

Из ворот маленького одноэтажного домика вышел мужчина и, сняв шапку, остановился в нескольких шагах от Сергунько.

– Красные? Наши? – спросил он.