Север – Юг

Фигура в белом была будто вырезана из куска полотна и казалась двумерной. Потом она шагнула вперед, ее лизнул свет лампадки — и вдруг она обрела глубину, но не сделалась от этого менее абсурдной. Белые штаны, белая свободная рубаха, лицо — словно покрытая лаком маска, седые волосы, белые ладони — нет, перчатки, — штанины закрывают голени, но Эккенхард готов был поспорить на любые деньги, что сапоги пришлеца, если он их носил, тоже оказались бы белыми.

«Как, — заворочалось под черепом, — как он сюда вошел? Магия? Блокаду на башню наложили лучшие из чародеев Крысиной Норы».

Столько-то он и успел подумать, перед тем как чужак убил первого из них.

Авегер стоял ближе прочих, спиной к повороту, арбалет все еще держал в руках направленным на дверь. Когда Вельгерис оборвал свой монолог и взглянул ему за спину — повернул голову. Не тело — инстинкт, заставляющий воспринимать «гостей» в камерах как наивысшую угрозу, не позволил ему направить оружие в другую сторону. Да и что могло бы выйти из-за поворота, который он проверил несколькими минутами ранее?

Он так и умер, с головой, повернутой в сторону, глядя через левое плечо. Одетый в белое убийца прыгнул, преодолев разделяющее их расстояние в десяток футов в два удара сердца, ухватился двумя руками за его голову, провернул. Хрустнуло, спуск, нажатый в последнем спазме, освободил тетиву, и тяжелая стрела со стуком впилась в дерево.

Младший шпион отпустил веревку, которая со свистом исчезла в дыре в потолке. Внутри камеры раздался шум от разбившейся лампы. Потом все завертелось.

Убийца влетел меж ними, словно торнадо, несясь прямиком на Эккенхарда. Шпион увидел лишь, как нападающий сгибает ногу для пинка, а затем почувствовал, как в грудь его словно бьет с размаху кистень. Что-то треснуло в районе грудины, и тело отозвалось обморочной мягкостью.

Он грохнулся затылком в пол, под веками словно взорвался миллион звезд — и на миг он утратил зрение.

Когда оно вернулось двумя-тремя ударами сердца позже, Вельгерис корчился на полу с руками, прижатыми к горлу. Между пальцами тонкими, словно иглы, струйками брызгала ярко-красная кровь. Собственно, Гончая уже был мертв. Гентрелл сражался — вернее, не столько сражался, сколько не позволял сбить себя с ног, и помогали ему в этом коренастая фигура и изрядная масса. Удары рушились на него, словно он попал в молотилку, пять, десять ежесекундно, конечности нападающего превратились в размазанные полосы, но Старая Крыса все еще оставался на ногах. Согнулся, низко опустив голову, тяжело дышал. И ждал.

Раздался щелчок, и убийца выполнил неправдоподобный, эквилибристический прыжок, всем телом уйдя с линии выстрела. Арбалет… невероятно, но он уклонился от арбалетной стрелы. И одновременно нашел дыру в блоках, мощный пинок ниже колена выгнул ногу Гентрелла внутрь, и шеф Крыс упал, заорав благим матом.

Нападающий сразу же оставил его и развернулся к атакующему солдату. Второй стражник из коридора — все случилось так быстро, что Эккенхард почти о нем позабыл, — приближался спокойно, поблескивая вынутым мечом и побрякивая кольчугой. Не пытался снова натянуть арбалет, выбрал ближний бой и, похоже, не спешил. Слыша шорох шагов на ступенях, Крыса понял — почему. И за этот миг, за эти несколько ударов сердца, когда все замерло, он успел наконец присмотреться к лицу убийцы. Это была… маска, понял он через миг, глядя на безукоризненную, фарфоровую белизну щек, ровную плоскость лба, едва обрисованный горб носа, утолщения, которые можно было принять за губы. Маска, едва напоминающая человеческое лицо. Темные миндалевидные отверстия на месте глаз блеснули в его сторону, когда чужак склонил голову. И в миг, когда двери с грохотом отворились и в коридор вывалились несколько солдат, белый убийца бросился на них, словно выстреленный из катапульты.

Первого он убил сразу. Скользнул мимо клинка, и внезапно в руках его появились стилеты. Белые, словно кость. Эккенхард не сумел сосчитать, сколько было ударов, но кольчуга солдата покрылась красными пятнами с такой скоростью, словно стражник взорвался изнутри десятком маленьких багровых гейзеров. Умер он стоя.

Вооруженные люди в глубине коридора не колебались, направили арбалеты, двое, присев, словно были на учениях. Если нужно будет пожертвовать жизнью — сделают это.

Только вот жертва этих людей, понял Эккенхард, глядя, как убийца без усилия отбрасывает мертвого стражника, может не иметь значения. Не в схватке с кем-то таким.

В глубине коридора запели тетивы, и сразу после этого чужак ринулся в атаку. Ни одна стрела его не зацепила.

— Экк… а-ард, — голос Гентрелла, искаженный болью, был едва различим.

Он взглянул на старшего Крысу, сидевшего под стеной. После того удара, что сломал ногу, ему досталось еще: левая рука бессильно свисала, правая сторона лица выглядела так, словно в нее попали боевым молотом. Когда он выдыхал, на губах его лопались кровавые пузырьки. Должно быть, сломанные ребра пробили легкое.

— Де… ти… выпус… ти… их… но не… ее.