Север и юг

Наблюдая за тем, как одна из жён арх-Салама покачивает на руках уснувшего ребёнка, Фогарта решила рассказать обо всём купцу, но уже после того, как караван достигнет оазиса.

«Сотворю там убежище из песка, – решила она. – Дом или землянку, что получится. И скажу, чтобы они не входили в город, пока опасность не минует».

О том, что победить эпидемию, может, и не получится, Фог старалась не думать.

К концу путешествия ей уже стало казаться, что надо было сговориться с Иалламом раньше – скрутить караванщика и его сообщников, запугать и потом, вразумлённого, отправить обратно вместе с невезучим купцом и прочими путешественниками, невиновными и несведущими. Однако здравый смысл подсказывал, что, скорее, Югиль довёл бы опасных свидетелей до первого бархана, а там и схоронил бы – запугивай его, не запугивай… Это если бы Иаллам поддержал бы её идею и помог бы справиться с караванщиком.

«А ведь может и не поддержать. Ему нельзя раскрывать себя».

Так прошло целое десятидневье.

На исходе одиннадцатого дня на горизонте появилось тёмное пятно.

– На бурю что-то не похоже, – пробормотала Фогарта себе под нос, щурясь на сияющие пески сквозь мутноватое стекло герки. И хлопнула тхарга по гребню, заставляя нагнать арх Салама: – Что это впереди, почтенный? Не облако, не гора. И морт очень странная.

– Дела морт – не для моего слабого ума, – уклончиво ответил купец, поправляя герку. – Но вы воистину правы, ясноокая госпожа, – то не облако и не гора. Это город.

– Дабур?

– Иного города здесь и нет, на многие дни пути. А столь же великого – не сыскать и во всех южных землях, пусть ныне он и оскудел, – вздохнул купец. В голосе его, несмотря на ворчливые интонации, чувствовалась радость от приближения к дому. – Давно я уехал отсюда… Три года тому назад. И тем слаще возвращение теперь.

– Три года? – удивлённо переспросила Фог. Торговец дёрнул плечом, явно жалея, что сказал лишнего. – И что же заставило вас покинуть родные края, да ещё с семьёй?

Габри-Алир арх Салам внимательно оглядел Фогарту, словно взвешивая мысленно две возможности. А затем произнёс очень тихо – не на южном наречии, но на ломаном языке Ишмирата.

– У меня случился маленький спор с городским советом. Ничтожное разногласие! Совет постановил, что мне надлежит выплатить полученную ссуду в троекратном размере. Я говорил, что сверх оговорённого платить не буду! В уплату мнимого долга совет забрал мой дом и товары. Два года я ждал своей очереди, чтобы пожаловаться в конклав, но не проиграл – решение вынесли в мою пользу. Теперь не я Дабуру, а Дабур мне должен, – хитро усмехнулся Габри-Алир и погладил себя по груди: – Предписание конклава со мной, прямо здесь. Теперь совет не сможет и слова поперёк молвить!

– Что-то мне этот ваш совет заранее уже не нравится! – в сердцах бросила Фогарта. Купец, не привыкший к быстрому говору шимри, заинтересованно подался вперёд:

– Как-как ясноокая госпожа изволит говорить?

– Я изволю пожелать вам удачи, о почтенный Габри-Алир арх Салам, – вздохнула она. – Как говорят у нас на востоке, удача нужна даже правым.

– Верно, верно говорят, – закивал купец.

На то, чтобы вежливо и витиевато закончить беседу, у Фогарты не было ни сил, ни достаточно познаний в южных наречиях, а потому она бессовестно воспользовалась репутацией киморта и попросту углубилась в чтение собственных конспектов по лекарскому искусству. Купец благоговейно вздохнул и удалился.

Тем же вечером к Фог во время ужина подошёл телохранитель Иаллама и бросил невзначай:

– Мех береги.

Сначала она не поняла, о чём предупреждение, но затем спохватилась и убрала свою флягу с водой в сундук, накрепко запечатав крышку морт. Рыжий, заметив это, одобрительно кивнул. Ночью в лагере то и дело слышались какие-то шорохи и шепотки, но утром всё пошло своим чередом: торопливый завтрак, сборы под причитания Югиля, свистящее сопение разбуженных тхаргов…

Дабур медленно поднимался из белых песков – иссохший остов, тень от тени прежнего величия. Чем ближе подходил караван, тем выше казались стены и тем яснее можно было различить бреши в них. Тёмно-синий камень с белыми разводами, когда-то отполированный до блеска силой морт, ныне стал ноздреватым, причудливо изъеденным ветром и солнцем. Многие зубцы обрушились, площадки для катапульт даже издали выглядели заброшенными, и только смотровые башни, аккуратно «залатанные» светлым пустынным гранитом, всё так же высились над неровной линией стен.

Крохотная зелёная клякса оазиса рядом с Дабуром почти терялась.

– Три часа пути осталось, не больше, – негромко произнёс Иаллам, нагнав Фогарту. Она скосила на него взгляд и фыркнула: судя по осанке, рыжий сегодня не поленился надеть кольчугу под пышные южные одежды. – Пора бы нам причину придумать, чтоб вместе в город войти и там не расставаться… Как у тебя с пустынными наречиями, киморт?

– Плохо, – нехотя созналась Фог. – Я бегло говорю на лорги, знаю многие мёртвые языки и все диалекты Ишмирата, а вот из пустынных наречий говорю только на том, что купцы используют. Но и его знаю не слишком хорошо.