Север и Юг

Маргарет с удивлением спросила себя, почему обладатели такого прекрасного дома не предпочли более спокойное место — в деревне или хотя бы в пригороде — подальше от нескончаемого шума. Как можно жить в таких условиях, когда стоишь рядом с человеком и с трудом слышишь его голос? Да и фабричный двор с калиткой и воротами в глухой стене представлял собой унылый пейзаж. Как выяснила Маргарет, поднявшись по старомодной лестнице вслед за горничной, три окна гостиной располагались над парадным крыльцом и комнатой справа от него и выходили как раз на мрачную стену. В гостиной никого не оказалось. Больше того, вся мебель была так тщательно защищена различными покрывалами и чехлами, словно дому предстояло пережить извержение вулкана и явить себя археологам спустя тысячелетие. Стены были оклеены обоями в розово-золотых узорах. Рисунок ковра представлял собой букеты цветов на светлом фоне, однако в центре комнаты он скромно прятался под выцветшим, затертым половиком. Окна украшали кружевные шторы, а все кресла и диваны прятались под плетеными или вязаными накидками. Каждую горизонтальную поверхность занимали гипсовые фигуры, защищенные от пыли стеклянными колпаками. В центре гостиной, прямо под увязанной тканью люстрой, стоял массивный круглый стол. По всей окружности, с равными интервалами, как весело раскрашенные спицы колеса, на нем лежали книги в ярких переплетах. Все здесь отражало свет, и ничто его не поглощало. В целом комната производила неприятное впечатление своей болезненной яркостью и ослепительным блеском.

Утомленная сиянием, Маргарет даже не подумала о том, сколько усилий требуется для поддержания безупречной белизны и чистоты в непосредственном соседстве с фабрикой и как трудно создать здесь эффект ледяного, снежного безмолвия. Все вокруг свидетельствовало о заботе и труде, однако труд и забота были нацелены не на создание уютного, располагающего к спокойствию домашнего пространства, а исключительно на украшение и сохранение от грязи и разрухи.

До появления хозяйки отец и дочь успели осмотреться и вполголоса поделиться впечатлениями: в комнатах, подобных этой, почему-то всегда беседуют тихо, словно опасаясь разбудить спящее эхо.

Наконец вошла миссис Торнтон, в красивом черном шелковом платье, ленты и кружева на котором могли соперничать с безупречной белизной штор и накидок. Маргарет извинилась и объяснила, почему матушка не смогла лично засвидетельствовать почтение, однако, опасаясь слишком откровенно выдать страх отца, лишь в общих чертах описала ее нездоровье. В результате у миссис Торнтон сложилось впечатление, что миссис Хейл страдает легким, если не воображаемым, недомоганием, о котором при необходимости вполне могла бы на некоторое время забыть, а если состояние действительно не позволило ей выйти из дома, то визит можно было бы и отложить. Вспомнив о стоимости нанятых для собственного визита лошадей и распоряжении Джона, чтобы Фанни непременно тоже поехала в Крамптон, миссис Торнтон почувствовала себя обиженной и не только не выразила ни малейшего сочувствия по поводу болезни миссис Хейл, но и вообще оставила сообщение без внимания.

— Как здоровье мистера Торнтона? — осведомился мистер Хейл. — Вчера я получил от него короткую записку с уведомлением об отмене урока и решил, что он плохо себя чувствует.

— Сын редко болеет, но даже если такое случается, не говорит о болезни и не отменяет назначенных дел. Однако он вскользь упомянул, сэр, что вчера вечером не смог найти время для занятий. Уверена, что Джон сожалеет, поскольку очень ценит ваше общество.

— Уроки приносят немалую пользу и мне самому, — ответил мистер Хейл. — Когда вижу, какую радость доставляет ученику античная литература, молодею душой.

— Не сомневаюсь — классика чрезвычайно полезна тем, кто располагает досугом, однако должна признаться, что сын возобновил ее изучение против моей воли. Считаю, что время и место, а также род его занятий, требуют всей энергии и полного внимания. Подобные увлечения годятся тем, кто ведет вольную жизнь в деревне или обучается в колледже, а здесь, в Милтоне, должно направлять все мысли и энергию на работу. Во всяком случае, так мне представляется.

Последняя фраза прозвучала с гордостью, плохо замаскированной под скромность, и Маргарет не удержалась от возражения:

— Но ведь если сознание слишком долго сосредоточено на одном-единственном предмете, то постепенно теряет широту, гибкость и способность познавать различные стороны мира.

— Не совсем понимаю, что именно вы подразумеваете под широтой и гибкостью сознания. Впрочем, точно так же я не одобряю и тех непостоянных молодых людей, которые сегодня увлечены одной темой, а уже завтра забывают о ней ради нового интереса. Многообразие занятий не соответствует образу жизни промышленника в Милтоне. Ему достаточно поставить перед собой одну великую цель и посвятить все силы ее достижению.

— И что же это за цель? — уточнил мистер Хейл.

Бледные щеки миссис Торнтон порозовели, глаза заблестели.