Север и Юг

– Это бесполезно, Хиггинс. Она не может больше так жить, она просто гибнет! Отказывается есть, потому что видит, как голодают малыши. Они доведены до истощения. Ты получаешь пять шиллингов в неделю, и у тебя только два лишних рта, причем одна из дочерей уже сама зарабатывает себе на пропитание. А мы голодаем. Скажу тебе честно, если она умрет – а мне кажется, что ее не станет со мной еще до того, как мы добьемся пятипроцентной надбавки, – я швырну деньги хозяину прямо в лицо и скажу ему: «Будь ты проклят! И будь проклят весь твой жестокий мир, отнявший у меня самую прекрасную жену, которая когда-либо рожала детей мужчине!» И знаешь, парень, я возненавижу тебя и всю твою свору из Союза. Я возненавижу всех вас, если вы обманете мои надежды. В среду на прошлой неделе ты сказал: «Бушер, жди!» Теперь наступил вторник! Ты обещал, что не пройдет и двух недель, как хозяева придут к нам и будут умолять вернуться на рабочие места, приняв наши требования. Время вроде бы пришло, а наш маленький Джек лежит на кровати и постоянно хнычет. Он слишком слаб, чтобы плакать, хотя его тело просит пищи… Наш бедный маленький Джек! Жена никогда не смотрела на него так с момента рождения… Она любит его, словно малыш – сама ее жизнь! А это так и есть! Ты бы знал, как я радовался его появлению… этому дару небесному. А как он будил меня каждое утро, тычась сладкими губками в мою щетину и выискивая гладкое место для поцелуя… И вот теперь он умирает от голода!

Хриплые рыдания душили бедного мужчину. Николас посмотрел на Маргарет. Его глаза блестели от набежавших слез. Наконец он нашел в себе силы ответить:

– Держись, парень. Твой маленький Джек не будет голодать. Я получил немного денег от Союза. Мы сейчас пойдем и купим для малыша суп, молоко и добрый четырехфунтовик хлеба. Не сомневайся, все, что у меня есть, я разделю с тобой. Только не теряй веры.

Он сунул руку в пустой чайник, в котором хранил деньги.

– Клянусь душой и сердцем, что на этот раз мы одержим победу. Надо потерпеть еще неделю, и ты увидишь, как хозяева пойдут к нам на поклон, умоляя вернуться на фабрики. А Союз, поверь мне, позаботится о твоей семье. Только не давай слабины и не иди к тиранам в поисках работы.

В этот момент Бушер повернулся к ним, и его бледное изможденное лицо, исчерченное полосками слез, заставило Маргарет заплакать.

– Ты прекрасно знаешь, что существуют худшие тираны, чем наши хозяева, – сказал Бушер. – Они говорят: «Умирайте с голоду и смотрите, как умирают другие, если они не идут к нам в Союз». Тебе это хорошо известно, Николас, потому что ты один из них. У вас могут быть добрые сердца – у каждого по отдельности. Но когда вы собираетесь вместе, у вас не больше жалости к человеку, чем у дикого, взбесившегося от голода волка.

Николас уже открывал дверь, когда услышал последние слова Бушера. Он повернулся к нему и сказал:

– Видит Бог, я хочу сделать что-то хорошее для тебя и для всех нас. Если я ошибаюсь, считая себя правым, это ваш грех, потому что вы избрали меня своим представителем, несмотря на мое невежество. Я много думал над ситуацией, пока мой мозг не начал кипеть. Поверь мне, Джон, все так и было. И я сказал себе: не существует иной помощи для нас, кроме веры в Союз рабочих. На этот раз они победят! Ты сам увидишь.

Маргарет и Бесси не проронили ни единого слова. Когда мужчины ушли, девушки с трудом выдохнули и, посмотрев друг на друга, молча кивнули. Их взаимопонимание исходило из глубины сердец. Наконец Бесси сказала:

– Я никогда не думала, что отец снова будет взывать к Богу. Но ты же слышала, как он сказал: «Видит Бог».

– Да, – ответила Маргарет. – Позволь мне дать тебе небольшую сумму денег, которой я могу поделиться. И разреши принести тебе еды для детей того несчастного мужчины. Только не говори им, от кого эта поддержка. Можешь сказать лишь своему отцу. Там будет не так уж много.

Бесси лежала, не обращая внимания на слова Маргарет. Она не плакала, просто дрожала всем телом.

– Мое сердце опустошено слезами, – прошептала она. – Бушер уже заходил к нам несколько дней назад. Он рассказал мне о своих страданиях и страхах. Я знаю, он слабый человек. Но если ты родился мужчиной, так делай же что-нибудь. Раньше я много раз сердилась на Бушера и его жену, хотя сама не знала, как справиться с такой ситуацией. Видишь ли, не все люди умны, как мудрый Соломон. Однако Бог позволяет им жить, любить и быть любимыми. И если горе приходит к тем, кого они любят, это огорчает их, как огорчало бы Соломона. Я не могу понять этого. Возможно, для таких людей, как Бушер, хорошо иметь Союз, который так или иначе присматривает за ними. Но мне хотелось бы, чтобы Союз ткачей однажды выслушал бы Бушера. Возможно, тогда они разрешили бы ему вернуться к хозяину и получить какую-то зарплату, пусть и не такую большую, как было намечено их лидерами.