Север и Юг

– Ты говоришь, ответный обед? Я думаю, мы что-нибудь придумаем. Пусть не в такой большой комнате и не с таким количеством других гостей. Но ведь это не так уж и важно.

– Я представить себе не могла, что ты будешь обедать с Торнтонами, – сказала Бесси. – К ним приходят члены парламента, вся знать и даже мэр города.

– Думаю, я как-нибудь переживу радость встречи с мэром Милтона.

– Их леди одеваются так роскошно, – произнесла Бесси, с беспокойством глядя на ситцевое платье подруги, которое, на ее милтонский взгляд, стоило не больше семи пенни за ярд ткани.

Маргарет весело рассмеялась. На ее щеках появились красивые ямочки.

– Спасибо, Бесси, за твои добрые предположения о том, как я буду выглядеть среди этих нарядных дам. Но у меня много элегантных платьев. Неделю назад я сказала бы, что они слишком великолепны для того, чтобы носить их в Милтоне. Но, поскольку мы с отцом отправимся на обед к Торнтонам и, возможно, встретим там мэра, я надену свое лучшее платье.

– Какое оно? – с облегчением спросила Бесси.

– Платье из белого шелка, – ответила Маргарет. – Год назад я была в нем на свадьбе кузины.

– Это хорошо! – откинувшись на подушки, воскликнула Бесси. – Я бы многое отдала, чтобы посмотреть на тебя в таком наряде.

– Его красота убережет меня от презрительных взглядов высшего милтонского общества.

– Хотела бы я посмотреть на тебя среди этой знати, – сказала Бесси. – Не думаю, что ты произведешь на них благоприятное впечатление. Ты не слишком румяная и недостаточно бледная, чтобы понравиться им. Знаешь, я видела тебя во сне задолго до того, как мы встретились.

– Это выдумки, Бесси!

– Нет, я видела тебя. Твое лицо, твои ясные, спокойные глаза. Твои волосы, отведенные с бровей и идущие, как лучи, вокруг лба – такие же гладкие и прямые, как сейчас… Ты всегда приходишь ко мне во сне, чтобы дать силы, которые я принимаю из твоих утешающих глаз… В прошлый раз ты была одета в сияющие одежды… похожие, наверное, на те, в которых ты пойдешь на званый обед. Поэтому, сама понимаешь, это была ты.

– Нет, Бесси, – мягко ответила Маргарет. – Ты видела сон о какой-то другой девушке.

– Неужели из-за своей болезни я не могу видеть вещие сны? Как у многих людей, описанных в Библии? Почему их видения могут быть признаны правдивыми, а мои нет? Даже мой отец много думает о сновидениях. Я еще раз говорю тебе, что видела тебя. Ты подошла ко мне. Твои волосы развевались за спиной от быстроты движений, и на тебе было белое сияющее платье. Разреши мне прийти и посмотреть на тебя в этой одежде. Я хочу увидеть тебя и прикоснуться к тебе, как в том сне.

– Моя милая Бесси, это просто твои фантазии.

– Фантазии или не фантазии, но с тех пор, как ты привиделась мне во сне, я ждала твоего появления. И теперь ты здесь, рядом со мной. Я чувствую облегчение. Ты утешаешь меня, как огонь в камине облегчает усталость человека в день страданий. Ты сказала, что тебя пригласили в гости на двадцать первое число? Клянусь Господом, я приду и взгляну на тебя.

– Бесси, дорогая! Конечно, приходи. Ты будешь принята с радостью. Но не говори с такой обреченностью. Это расстраивает меня.

– Тогда я прикушу язык и буду держать свои надежды при себе. Однако мои слова правдивы.

Помолчав какое-то время, Маргарет сказала:

– Мы можем говорить об этом иногда, но не сейчас. Скажи, твой отец участвует в стачке?

– Да, как и все другие рабочие с фабрики Хэмпера, – совершенно другим тоном ответила Бесси. – На этот раз бастуют даже женщины. Они озлоблены, как и мужчины. Цены на продукты растут, а им нужно кормить детей. Если бы Торнтоны дали рабочим деньги, которые они собираются потратить на свой званый обед, или купили бы их семьям по мешку картошки, это успокоило бы многие материнские сердца и помогло бы истощенным детям не плакать по ночам от голода.

– Не говори так! Ты заставляешь меня чувствовать вину за то, что я иду на их обед.

– Ты ни в чем не виновата, – сказала Бесси. – Просто некоторые люди заранее избраны для пышных пиров, пурпура и прекрасных стихов. Наверное, ты одна из них. Другие трудятся и страдают всю жизнь. А в наши дни эти подлецы управители не имеют сострадания, какое они иногда проявляли в дни Лазаря. Но если ты попросишь остудить твой язык кончиком моего пальца, я приду к тебе через огромную бездну из благодарности за то, что ты была здесь со мной….

– Бесси, ты вся горишь! Я чувствую это, прикасаясь к твоей руке. И твои слова становятся бредовыми. В судный день нас не будут делить на богачей и нищих. У нас лишь спросят, как верно мы следовали заповедям Христа.

Маргарет встала, смочила в воде носовой платок и положила его на лоб Бесси. Затем она растерла ее каменно-холодные ноги. Бесси закрыла глаза и, немного успокоившись, сказала: