Сеть Алисы

— Кого там готовят?

— Таких, как вы.

— Зачем? Война закончилась.

Кэмерон невесело рассмеялся.

— Всегда на подходе новая.

Думать о молодом поколении шпионов, которых поглотит очередная война, не хотелось. Ну хоть наставник у новобранцев будет хороший.

— Когда едете?

— Скоро.

— Вместе с женой?

— Да. С ней и нашим ребенком.

— Я за вас рада… в смысле, ваша жена очень хотела… — До чего утомительны эти любезности, — подумала Эва, — чувствуешь себя Сизифом. — Как назвали ребенка?

— Эвелин, — тихо ответил Кэмерон.

Эва уставилась на запятнанную скатерть.

— Почему не Лили? Или Габриела? Почему мое имя, а не чье-то другое?

— Взгляните на себя, и вопрос отпадет.

— Я себя видела. Калека.

— Ничего подобного. Вас не сломить, вы отлиты из стали.

Эва судорожно вздохнула.

— Простите, что тогда обманула и сбежала от вас. Вы же не хотели, чтоб я возвращалась в Лилль. — Голос ее сел. — Мне очень жаль.

— Я все понимаю. — Рука Кэмерона придвинулась ближе, почти соприкоснувшись с ее страшными пальцами.

— Я жалею… — начала Эва и смолкла. О чем? Что он женат? Но в таком состоянии она не смогла бы стать ему парой, даже будь он свободен. Что они не переспят? Но ее кошмары не позволят ей с кем-нибудь делить постель. Что нельзя вернуть прошлое? Какое, до Зигбурга? До Лили? До войны? — Я желаю вам счастья.

Прежде Кэмерон поднес бы ее руку к губам. А сейчас он пригнул голову и приник губами к ее раздробленным костяшкам.

— Я сломленный солдат, Эва, душа моя изнемогает под грузом памяти о погибших агентах. Мне уже не быть счастливым.

— Может, вам уйти в отставку?

— Это не выход. В прошлом много потерь, но в Ирландии меня ждут курсанты… И я подготовлю их лучше, чем всякие козлы вроде Аллентона.

Эва поняла, что он пьян. Трезвый Кэмерон никогда не поносил начальство.

— Я еще могу быть полезен. — Кэмерон тщательно выговаривал слова. — Вот отправлюсь в Ирландию и взращу новое поколение пушечного мяса. Буду работать, пока есть силы. А потом, наверное, сдохну.

— Или уйдете на покой.

— Покой нас убивает, Эва. Конечно, если его не опередит пуля. — Кэмерон горько усмехнулся. — Пуля, скука или бренди — вот что нас приканчивает. Видит бог, мы не созданы для мирной жизни.

— Нет, не созданы. — Эва тоже поцеловала ему руку.

Они еще выпили, Кэмерону было пора на вокзал. Даже пьяный, он оставался англичанином — взгляд остекленевший, но походка прямая.

— Через неделю отбуду в Ирландию, — уныло проговорил Кэмерон, словно его ждал ад. — А вы куда?

— Обратно во Францию. И как можно скорее.

— А что у вас там?

— Враг. — Эва поправила на плече сумку с приятной тяжестью «люгера». — Рене Борделон. Я убью его, даже если это станет моим последним поступком в жизни.

Вот на что она сгодится после войны.

Позже, вспоминая растерянный, полный горечи взгляд Кэмерона, Эва отдала должное артистизму, с каким он ее провел.

— Эва… — Майор запнулся. — Рене Борделон мертв… Вы не знали?

Глава тридцать седьмая Чарли

Июнь 1947

Я приготовилась к насмешкам Эвы, ибо только слепой не догадался бы, чем мы с Финном занимались ночью. Оба невыспавшиеся, я глупо улыбалась, а Финн беспрестанно на меня косился и на выезде из города лишь чудом не опрокинул нас в кювет.

Однако Эва села в машину, не проронив ни слова. Смотрела на далекие горы и даже не отпускала ехидных замечаний о том, что мы с Финном украдкой держимся за руки. Я попыталась ее разговорить:

— Приедем в Грасс и что будем делать?

В ответ загадочная улыбка.

— Вы кого угодно выведете из себя! — воскликнула я.

Но долго злиться я не могла. Пальцы мои переплелись с грубыми и теплыми пальцами Финна, я была просто оглушена счастьем. Я долго пребывала в полном бесчувствии, потом его разнесли вдребезги горе, вина и гнев, которые и сейчас никуда не делись, но померкли под мощным сиянием радости. И дело было не только в нашей бессонной ночи. Но еще и в том, что утром Финн принес мне кофе и тарелку обожаемого мною бекона с хрустящей корочкой. И в том, что из зеркала на меня смотрела не сердитая девица, воинственно вскинувшая подбородок, но счастливая юная женщина, уже загорелая под французским солнцем, наградившим ее россыпью веснушек. Я видела лицо той, кто любит и любима.

Я мотнула головой, отгоняя эти мысли. Не нужно копаться в своем счастье, чтоб его не сглазить. Мне хорошо, век бы не выпускала руку Финна. Однако я развернулась к Эве и сделала новую попытку:

— И все-таки скажите, как мы отыщем Борделона.

— Сейчас я изыскиваю погрешности в своем плане, америкашка, — ответила она. — Я прекрасно понимаю, что в этом вопросе меня слегка заносит…

— Вернее, сносит с катушек, — пробурчал Финн.

— Я все слышу, шотландец. — Эва ничуть не рассердилась. — Согласна, я маленько не в себе, потому и проверяю свой план. Я вовсе не хочу, чтобы затея моя сорвалась.

Я хотела узнать об отведенной мне роли, но тут Финн ругнулся и выпустил мою руку.

— Что случилось?

— Масло течет. — Он показал на датчик. — Надо кое-что подкрутить.

— Ехать-то осталось всего час! — Я грохнула кулаком по приборной доске. — Старая колымага!