Сеть Алисы

— Потому что ты малявка. — Финн мне помог, стащив рубашку через голову, и ухмыльнулся. — Не гони. Это забег на длинную дистанцию…

— Ты же любишь скорость, — выговорила я, любуясь его стройным смуглым телом. — Чтоб разогнаться и лететь на пятой передаче…

— Скорость нужна на дороге. В постели — неспешность.

Я запустила пальцы в его волосы и прогнулась, позволяя ему медленно расстегнуть молнию на моем платье.

— Насколько неспешно?

— Очень… очень… очень… — Он приник к моим губам. — На место прибудем только к утру.

— Всю ночь?

Я обхватила его ногами. Темные глаза его были так близко, что мы соприкасались ресницами. Я в него втрескалась, — ошеломленно подумала я. — Втрескалась по уши.

— Завтра целый день ехать, — прошептала я. — Тебе надо поспать.

— Поспать? — Финн ухватил меня за волосы и пророкотал мне в ухо: — О чем ты?

Глава тридцать шестая Эва

Март 1919

На английскую землю Эва ступила впервые с тех пор, как стала шпионкой. В Гавр ее провожал Кэмерон. И сейчас он же, стоя под ветром, теребившим полы его шинели, встречал ее на фолкстонском причале.

— Здравствуйте, мисс Гардинер, — сказал он, когда Эва сошла с парома.

Из тюрьмы она освободилась больше двух месяцев назад и все это время исступленно отмывалась в ванне, пока оформлялся ее переезд из временного пристанища в Лёвене.

— Здравствуйте, капитан Кэмерон. Нет, уже майор, верно? — Эва посмотрела на его новые знаки различия и сине-красную орденскую планку на левой стороне груди. — В отлучке я кое-что п-пропустила.

— Я надеялся переправить вас в Англию раньше.

Эва пожала плечами. Узниц Зигбурга освободили еще до заключения перемирия — понурые тюремщики распахнули двери камер, и женщины, обливаясь слезами радости, толпой бросились к поездам, которые развезут их по домам. Эва тоже плакала бы от счастья, будь рядом Лили. Но та умерла, и Эве было абсолютно все равно, как скоро она покинет Зигбург.

Кэмерон ее рассматривал, отмечая перемены. Эва знала, что худа как палка, что ее коротко стриженные волосы (борьба со вшами) напоминают паклю. Руки она держала в карманах, скрывая изуродованные пальцы, но вот бегающий взгляд скрыть не могла. Глаза ее не знали покоя, беспрестанно выискивая опасность. Даже здесь, на открытом причале, она привалилась спиной к ограждению, исключая атаку с тыла. Кэмерон был заметно потрясен тем глубоким следом, какой оставили в ней прошедшие годы.

Но и его они не пощадили: глубокие морщины, прожилки на щеках, седые виски. Когда-то я была влюблена в тебя, — безучастно подумала Эва. После смерти Лили в ней жили только горе, злость и вина, друг друга пожиравшие, точно змеи — свой хвост, а пульс неустанно отстукивал одно лишь слово — предательница.

— Я боялась, меня ждет цирковое представление, — сказала Эва, оглядывая пустынный причал, — кроме нее, никто не сошел с парома. С окончанием войны Фолкстон опять превратился в сонную гавань, где уже не суетились военные чины. — Майор Аллентон все твердил о торжественной встрече.

Да, теперь они — герои войны. Виолетту, говорят, чествовал весь город, когда она вернулась в Рубе. Но Эва категорически отказалась от всяческой помпы.

— Я его отговорил, — сказал Кэмерон. — Знаете, он запланировал армейских шишек, газетчиков и духовой оркестр.

— Слава богу, вам это удалось. А то я бы огрела его какой-нибудь тубой. — Эва закинула сумку на плечо и зашагала с причала.

— Я надеялся увидеть вас на похоронах Луизы де Беттиньи в Кельне, — сказал Кэмерон, пристраиваясь рядом.

— Я хотела приехать.

По правде, Эва была в Кельне, но так и не вышла из гостиничного номера. Вдребезги пьяная, она чуть не пристрелила коренастую груболикую горничную, которая доставила ужин — помни́лось, что перед ней та самая кошмарная Жаба, проводившая обыск в Лилле. От воспоминания Эву качнуло, она глубоко вдохнула морской воздух.

— Так почему же не приехали? — тихо спросил Кэмерон.

— Не х-хватило духу.

С Лили она простилась в зловонном коридоре изолятора и не хотела слушать славословия французских генералов над ее могилой. Ничего этого Эва не сказала, только ускорила шаг, желая отвязаться от Кэмерона. Но длинноногий спутник ее догнал.

— Знакомые вас приютят? Вам есть где жить?

— Что-нибудь найду.

Кэмерон взял ее за локоть.

— Погодите, Эва. Ради бога, позвольте вам помочь.

Она резко высвободила руку. Не выносила, чтоб ее трогали. Оказалось, что после тюрьмы она не выносит многого — распахнутые окна, толпу, открытые пространства, где нельзя защитить спину, сон…

— Обращайтесь ко мне «мисс Гардинер», так будет лучше. — Избегая ласковых глаз Кэмерона, Эва отвернулась к проливу и плотнее натянула шляпу, которую прохладный ветерок норовил сорвать. Размякать нельзя. — Знаете, в тюрьме нас не баловали сводками с фронта, а сейчас уже никто не хочет вспоминать былые сражения. Перед арестом Лили сообщила о готовящемся наступлении под Верденом. — Эва думала о том беспрестанно — их донесение что-нибудь изменило? — Как там все сложилось?