Серпентин (ЛП)

телом. Меня бросило в жар, и не потому, что мы стояли на солнцепеке. Я встала чуть быстрее, чем

следовало бы, от чего перед глазами все поплыло. Я несколько раз глубоко вздохнула, чтобы вернуть себе

контроль. Меня годами не выворачивало на трупы, и я не собиралась повторять тот случай, после которого

местные копы у нас дома еще долго не давали мне об этом забыть. Я с трудом сглотнула и посмотрела

вдаль, чтобы не видеть тела и сосредоточиться на чем-то, что помогло бы остановить тошноту. У меня перед

глазами визуализировался знак «стоп». Это похоже на теорию о том, что справиться с морской болезнью

можно, если сосредоточиться на линии горизонта.

– Вы в порядке, маршал Блейк?

– Поинтересовался Лин. Я нашла в себе силы ответить:

– Да. Почему тело почти не пахнет? Кишечник наверняка травмирован. Мы должны чувствовать запах.

– Я не была уверена в том, что хочу знать ответ на этот вопрос

– просто озвучила свое недоумение.

– Кишечника здесь нет, как и остальных внутренностей из нижнего отдела.

– Сказал Олаф. Я посмотрела в его сторону. Он все еще сидел на корточках возле трупа.

– Даже если он, оно, они, кто бы это ни был, вырвали кишки, содержимое должно было пролиться внутрь.

– Может, морской водой смыло.

– Предположил Лин.

– Может.

– Согласилась я.

– Или он достаточно умел, чтобы аккуратно вынуть органы. Как охотник, который не желает испортить

мясо.

– Сказал Олаф.

– Вы думаете, что они ее ели?

– Я не знаю этого наверняка. Но они не ели ее в процессе, потому что следы слишком аккуратные.

– Это не похоже на когти или зубы, как по мне.

– Сказала я.

– Отто прав. Я тоже не вижу здесь следов знакомых мне инструментов.

– Погодите.

– Сказал Лин.

– Если это не клыки, не когти и не инструменты, тогда что? Как убийце удалось сотворить подобное?

– Здесь есть следы зубов.

– Произнес Олаф.

– Где?

– Спросила я.

– Тебе придется либо еще больше соприкоснуться с телом, либо подойти к нему с моей стороны. Тогда ты

сможешь увидеть. Я посмотрела на труп. Нет, мне не хотелось соприкасаться с ним еще больше. Совсем не

хотелось. Мне было тяжело, потому что в голове все еще стоял другой образ этого тела

– живого, бегающего, говорящего. Я уже видела смерти тех, кто был мне знаком. Беспокоило ли меня это

до такой же степени тогда? Я не могла вспомнить. Или не хотела вспоминать. Вы невольно осваиваете

избирательную потерю памяти, чтобы выбросить из головы все самые ужасные аспекты своей работы

– в противном случае вы просто не сможете ее делать. Это как мои друзья, которые рассказывают, что ты

забываешь все ужасы беременности и родов. Иначе ты бы не стал заводить второго ребенка. Я обошла тело

и присела на корточки рядом с Олафом. Его рука, обтянутая перчаткой, указала на край грудной клетки. С

этого ракурса кожа чуть-чуть отступала от краев.

– Видишь это ребро?

– Да, оно укушено. Ну, или выглядит так, как если бы это были следы зубов прямо на кости. Нам нужны

судмедэксперты, чтобы сказать точно. Я к тому, что это может быть какой-то необычный инструмент, о

котором я не знаю.

– Это зубы. Посмотри на отметины на кости здесь.

– Он указал пальцем.

– И здесь.

– Черт. По ходу, ты прав.

– Значит, это клыки, как у верживотного?

– Уточнил Лин. Мы с Олафом синхронно посмотрели на него, будто внезапно осознали, что он здесь.

– Нет, не как у верживотного. Не знаю, что это за тварь, но она не похожа ни на одного ликантропа, который мне известен.

– Больше похоже на человеческие зубы.

– Добавил Олаф.

– Хотите сказать, это сделал человек?

– Нет.

– Сказали мы в один голос и посмотрели друг на друга. Я сделала невнятный жест рукой, предлагая ему

пояснить. Он вел себя превосходно, безо всяких жутких выходок в стиле серийного убийцы, и я хотела его

поощрить.

– Человек не может прокусить кость таким образом. Кроме того, тот, кто это сделал, будто бы зарылся

руками в плоть, чтобы разорвать грудную клетку. Большинство людей либо недостаточно сильны для этого, либо им не хватает знаний.

– Знаний? О каких знаниях вы говорите?

– Не понял Лин.

– Можно хотеть сделать это с женщиной, но не знать, как. То, что выглядит грубым месивом, на самом

деле таковым не является.

– Что?

– Опять не понял Лин. Я перевела:

– Следы слишком гладкие для такого зверства. Я не думаю, что это дело рук человека, но если и так, то у

этого кого-то явно есть опыт.

– Этот убийца явно не здесь набрался своего опыта, потому что ничего подобного у нас не было с тех пор, как я на службе.

– Как давно вы здесь работаете?

– Уточнила я.

– Пять лет. Олаф покачал головой.

– Он явно делал это где-то еще.

– Соглашусь.

– Сказала я.

– Так или иначе, этот тип практиковался где-то помимо нашего архипелага.

– Сказал Лин. К нам подошел Эдуард.

– Если он практиковался, нам надо понять, где именно. Это даст подсказку к тому, с чем или кем мы имеем

дело. Я глянула мимо него на Бернардо, привалившегося к столбику на краю парковки. Я не стала

спрашивать, как он там, потому что даже отсюда он выглядел чертовски бледным. И он не вернулся к

работе

– значит, ему было действительно паршиво. Мы с Олафом синхронно встали, но он еще поднимался