Сергей Вавилов

Прослеживая шаг за шагом жизнь и деятельность Ломоносова, Сергей Иванович анализирует то влияние, которое оказал его светлый гений на последующие поколения, вплоть до нашего времени.

«Два века прошло с тех пор, — пишет Сергей Иванович, — как Ломоносов стал академиком. Что же дал он своей родине? Влияние его гения, его труда неизмеримо. Наш язык, наша грамматика, поэзия, литература выросли из Ломоносова. Наша Академия наук получила свое бытие и смысл только через Ломоносова. Когда мы проходим по Моховой мимо Московского университета, мы помним, что деятельность этого рассадника науки и просвещения в России есть развитие мысли Ломоносова.

Когда в Советском Союзе по призыву правительства и партии стала бурно расти наша современная наука и техника, — это взошли семена ломоносовского посева… Если внимательно посмотреть назад, то станет ясным, что краеугольные камни успехов нашей науки были заложены в прошлом еще Ломоносовым»[45].

Так ломоносоведение — раздел истории науки, созданный Меншуткиным и Вавиловым, — привязало далекое прошлое России к нашим дням, сделало его частью настоящего. Так Сергей Иванович показал еще один пример практической пользы истории науки для современности.

Занимаясь изучением творчества и жизни Ломоносова, Вавилов отлично понимал, что ему одному не справиться с бездной материала, который можно получить в результате такого изучения. Он организует ряд важных начинаний. Кроме организаций Ломоносовских чтений в Политехническом институте в Москве и создания Музея Ломоносова в Ленинграде, Сергей Иванович предпринимает и несколько издательских шагов, которые для него облегчены назначением в октябре 1938 года председателем Комиссии по истории Академии наук СССР.

Важнейшие из этих шагов — создание непериодических сборников «Ломоносов», посвященных творчеству русского ученого и призванных объединить историков науки, и выпуск нового полного академического издания трудов М. В. Ломоносова.

Первый сборник «Ломоносов» вышел под редакцией Вавилова в 1940 году: его выпуск был приурочен к 175-летию со дня смерти ученого.

Второй сборник увидел свет в 1946 году, а третий, подготовленный также Вавиловым, вышел из печати в апреле 1951 года, через три месяца после кончины своего редактора.

Что касается полного собрания сочинений Ломоносова, то оно стало реализовываться вскоре после того, как Сергей Иванович выступил в 1946 году с предложением издания. По замыслу получалось 10 томов, каждый в объеме 40–60 печатных листов.

Издания такого рода ждали все: хотя собрания сочинений Ломоносова и выходили в нашей стране уже 9 раз, но все они были неполными, не говоря о том, что некоторые работы выходили на латинском языке, на котором и были написаны, и оставались недоступными для читательского большинства.

Увы, Сергею Ивановичу не пришлось увидеть всего издания. Он сам отредактировал только два первых тома, остальные восемь вышли уже после его смерти.

Но редакционно-издательский совет Академии наук сохранил имя Вавилова в списке членов главной редакции издания вплоть до последнего тома.

ЧАСТЬ ОДИННАДЦАТАЯ БРАТ НИКОЛАЙ

Николай Иванович — гений, и мы не сознаем этого только потому, что он наш современник.

Д. Н. Прянишников

Глава 1. Физик и биолог

Однажды в стенах ФИАНа произошел маленький курьез, о котором любил потом вспоминать доктор наук, бывший аспирант физического отдела Николай Алексеевич Добротин.

— Я готовил стенгазету, — рассказывал Добротин, — и мне понадобилась фотография Сергея Ивановича. Я где-то такую фотографию раздобыл и поместил ее в газету. Никто не заметил в фотографии ничего особенного, пока на нее не взглянул сам Сергей Иванович. «Послушайте, — сказал он невозмутимо, — но это не я, это другой человек». — «Как не вы?! — искренне удивился я. — А кто же?» — «Это мой брат, биолог, Николай Иванович».

Нет, кажется, такой не слишком ограниченной объемом биографии Сергея Ивановича, в которой не говорилось бы, хоть вкратце, о научной деятельности его брата — биолога Николая Ивановича. Как нет и более или менее обстоятельной биографии Вавилова-биолога, чтобы в ней не упоминались достижения его брата-физика. Это не удивительно. При всем различии между двумя Вавиловыми, биографии их взаимосвязаны. Не только тем, что каждый гордился своим единокровным, проявлял, как мог, о нем заботу. Но и в более глубоком смысле. Жизнь одного Вавилова вообще так или иначе (иногда чувствительно) отражалась на жизни другого.

Убедительный пример такой взаимосвязи привел в своих воспоминаниях академик В. И. Векслер: