Сергей Вавилов

«Если в прежние времена только немногие — Галилей, Ломоносов, Эйлер, Мечников, Тимирязев — умели писать так, что они были понятными и глубоко интересными и для широких кругов, то в наше время это должно стать обязанностью каждого советского ученого».

Это звучало не как просьба, а как требование к ученым. Вавилов пояснил, откуда оно рождается. Советская власть давно поставила задачу сделать со временем всех рабочих и крестьян, всех трудящихся культурными и образованными людьми.

Страстно звучат заключительные слова призыва Сергея Ивановича Вавилова к ученым:

«…Приложим все наши силы и уменье, чтобы приблизить эти времена. Это одно из важных условий осуществления коммунизма».

Глава 2. Педагогическая популяризация

Избрание президентом загрузило Сергея Ивановича новыми, президентскими обязанностями, однако не загасило в нем интереса к популяризаторскому творчеству. При всей своей невероятной занятости Вавилов продолжал писать доступные неспециалистам книги о науке, об истории науки, на философские темы, некоторые другие. И это были хорошие, содержательные книги. Из трехсот с лишним наименований его трудов, в том числе послевоенных, многие и сейчас переиздаются.

Когда в 1972 году по случаю Международного года книги вышел специальный сборник ВДНХ, характеризующий состояние книгоиздательского дела в СССР, труды С. И. Вавилова в разделе литературы по науке-и технике заняли пятое место. Они издавались и переиздавались 64 раза[39].

Конечно, книги и статьи Вавилова, относящиеся к популярным, доступны не настолько, чтобы их читали как художественное произведение. Все без исключения его работы научно-популярного жанра — «Действие света» (1922), «Глаз и Солнце» (1925), «Солнечный свет и жизнь Земли» (1925), «Холодный свет» (1942), «Ломоносов и русская наука» (1948), «О «теплом» и «холодном» свете» (1949) и другие — вовсе не читаются запоем.

Любую книгу Вавилова на популярную тему отложишь несколько раз, пока дочитаешь до конца. Зато в отличие от очень многих научно-популярных книг других авторов произведение Сергея Ивановича обязательно дочитаешь до конца.

В чем секрет обаяния этих книг?

Может быть, их автор применял кое-какие приемы развлекательности? Вроде, скажем, тех, о которых говорил когда-то Чернышевский, мечтая написать такую «Энциклопедию знания и жизни», чтобы она была в самом «легком, популярном духе, в виде почти романа, с анекдотами, сценами, остротами, так, чтобы ее читали все, кто не читает ничего, кроме романов».

Не осуществилась ли мечта Чернышевского в произведениях Вавилова? Ни в коем случае. Стиль последнего был достаточно строг и для популярных изложений, а анекдотов, как мы говорили, Вавилов не любил.

У Сергея Ивановича был свой особый, мало кому из популяризаторов присущий прием: насыщать произведения, так сказать, «разнородными подробностями». То есть иллюстрациями отовсюду: из мифологии и истории, из психологии и литературы, из повседневной жизни и народных обычаев, из сказок и из истории языка. И все они «работали», действовали на воображение читателя, приковывали его внимание, заставляли думать и переживать, вызывали желание узнать: а что же дальше?

Огромная, универсальная эрудиция Сергея Ивановича позволяла ему широко пользоваться этим приемом. Вот, например, введение в книгу «Глаз и Солнце».

Автор в нем говорит, что Солнце и глаз интуитивно сопоставлялись между собою уже на ранних этапах развития человечества, а также каждым современным человеком в детстве. И приводит примеры — один, другой, третий…

«Играя в прятки, ребенок очень часто решает спрятаться самым неожиданным образом: он зажмуривает глаза или закрывает их руками, будучи уверен, что никто его не увидит, для него зрение отождествляется со светом… У поэтов перенос зрительных предметов на светило и наоборот, приписывание глазам свойств источника света — самый обычный, можно сказать, обязательный прием». Эту мысль затем Сергей Иванович поясняет поэтическими отрывками из Пушкина и Фета.

Затем перебрасывает мостик от житейского и поэтического к научному:

«Древняя догадка о родстве глаза и Солнца, однако, сохранилась, правда, в глубоко измененной форме, в современном естествознании. Наука нашего времени обнаружила подлинную связь глаза и Солнца, связь совсем иную, чем та, о которой думали древние, чем та, о которой говорят дети и поэты. Этой связи посвящена настоящая книга».

Основной текст вводит читателя в необычайно интересную — и неожиданную для большинства — область научного сопоставления глаза и Солнца.