Сергей Иосифович Гессен

Гессен органично вошел в национальную педагогику Польши, сыграл важную роль в развитии польской школы и науки. Хотя перенесенный в 1947 г. инфаркт резко ограничил его возможности, он продолжал научные занятия. Была отредактирована и издана подготовленная еще в предвоенные годы одна из значительных работ «Структура и содержание современной школы. Очерк общей дидактики». Ему удалось реализовать свой давний замысел изучения феномена связи образования и хозяйства, экономического образования. В Англии в ежегоднике «The Yearbook of Education» в 1949 г. вышла статья «Педагогика и мир экономики», частично опубликованная еще в 1930-е гг. в эмигрантской периодике. Она вскоре была переиздана в Италии, повлияв на разработку концепции профессионального образования.

С последним периодом жизни Гессена связаны два важных факта его биографии, характеризующие не только его научную известность, но и высокий нравственный авторитет. В 1949 г. в связи с созданием ЮНЕСКО возникла проблема привлечения крупных ученых для разработки «Всеобщей декларации прав человека». По просьбе Генерального директора ЮНЕСКО профессора Д. Хаксли совместно с такими мыслителями, как М. Ганди, Ж. Маритэн, П. Тейяр де Шарден, Б. Кроче и др., он принял участие в работе Комитета по философским основам прав человека, на который возлагалась задача разработки теоретических основ «Всеобщей декларации прав человека»[332]. Работая в Комитете экспертов, Гессен представил свои соображения по этим вопросам. В официальных изданиях ЮНЕСКО на английском и французском языках была опубликована его статья «О правах человека в либерализме, социализме и коммунизме».

Педагогические идеи Гессена оказали значительное влияние на становление итальянской педагогики и демократизацию школы Италии. Интерес к творчеству Гессена возник здесь еще в 1920-е гг., благодаря полемике, развернувшейся между Гессеном и Дж. Ломбардо-Радиче, профессором Высшего педагогического института в Риме, а также группой немецких сторонников Г. Фребеля по поводу гессеновского анализа и критики «монтессоризма» и «фребелизма» на страницах трех журналов: итальянского «L’Educazione Nazionale», немецкого «Die Erzehung» и «Русской школы за рубежом». В начале 1930-х Гессен обратился к анализу тоталитарной педагогики фашизма итальянского философа и педагога Дж. Джентиле. Но особое значение имело издание по инициативе профессора Римского университета Л. Вольпичелли в серии «Проблемы педагогики» многотомника основных работ Гессена. Работы были подготовлены самим автором незадолго до кончины, однако многие из них ему уже не удалось увидеть. В 1970-е гг. в г. Вадо-Лигуре (Итальянская Ривьера) при учительской семинарии создана педагогическая библиотека имени Гессена с постоянным центром информации о его творчестве[333]. Последние годы жизни Гессена омрачены изменением политического климата в Польше, давлением коммунистической идеологии и гонениями на довоенную профессуру. Его причисляют к «реакционным эмигрантам», отстраняют от руководства кафедрой, а затем и от преподавания в университете[334].

Таков многотрудный жизненный путь Сергея Гессена. Он скончался 2 мая 1950 г. в Лодзи, здесь же похоронен «по православному обряду», а затем, по желанию жены, перезахоронен в Варшаве. Провожая ученого в последний путь, его друг и оппонент известный философ Т. Котарбиньский сказал: «Нас оставил человек редкостного благородства и мудрец, мудрец, без сомнения»[335].

Долгие годы имя и наследие Гессена на родине фактически были под запретом. Сегодня же оно органично входит в контекст европейской и российской истории образования, науки и культуры[336].

* * *

С. И. Гессен – особое явление в отечественной педагогике. Для русской педагогики, для Н. И. Пирогова, для К. Д. Ушинского и др. всегда было характерно обращение к ее философским истокам, однако Гессен поставил философию в центр своей педагогической концепции. Это звучало как заявка на дальнейшее развитие педагогики Канта, Г. Риккерта и П. Наторпа. Пауль Наторп утверждал, что «педагогика вообще есть не что иное, как конкретная философия»[337]. Основной труд Гессена «Основы педагогики» имел принципиальный подзаголовок «Введение в прикладную философию», подчеркивавший эту взаимосвязь. Свои лекции он называл очерками «философской педагогики».

Разъясняя свою позицию, Гессен писал: «Как теоретика педагогики меня привлекала задача показать, что даже самые частные и конкретные вопросы педагогики возводятся в последних своих основах к чисто философским проблемам, и что борьба различных педагогических течений между собой есть только отражение более глубоких философских противоположностей. <…> Как философа меня именно привлекала возможность явить в этой книге практическую мощь философии, показать, что самые отвлеченные философские вопросы имеют практическое жизненное значение и что пренебрежение философским знанием мстит за себя в жизни не менее, чем игнорирование законов природы»[338].