Сердца в строю

Снова начался лес. На опушке группа наткнулась на проволочные заграждения и мины. Теперь впереди шел Архипов. Он хорошо знал принятую противником на этом участке систему минирования, осторожно и умело вел разведчиков.

Когда группа выбралась на изрытое картофельное поле, бойцы приободрились — все предвещало близкое жилье.

Так оно и оказалось. На темно-фиолетовом фоне неба черными сгустками наметились силуэты хат. Воины залегли на окраине хуторка, всматривались, прислушивались. У крайней хаты темнели две грузовые машины с кузовами, затянутыми брезентом. На косогоре у сарая виднелась фигура часового в каске. В центре хутора стоял дом под железной крышей, с наглухо закрытыми ставнями. Естественно было предположить, что именно в нем расположились гитлеровские офицеры.

Сделав знак бойцам Северов осторожно пополз огородами к дому под железом. Подобравшись к плетню, Северов убедился, что расчет правильный. Во дворе под навесом стояла легковая автомашина, а у крыльца взад-вперед прохаживался часовой с автоматом на груди.

План созрел быстро: Костров поползет под навес и там начнет возню, чтобы привлечь внимание часового. Часовой подойдет к навесу и окажется спиной к плетню. Здесь с кинжалом его будет ожидать Усманов.

Неслышно, по-кошачьи уполз в темноту Костров. Прошло несколько минут, и под навесом раздался чуть слышный скрип. Часовой остановился, прислушался. Скрип повторился. Немец изготовил автомат и направился к навесу. Он шел осторожно, вглядываясь в темноту, держа палец на спусковом крючке. Под навесом было тихо. Сделав еще шага три, часовой остановился, прохрипел:

— Хальт!

Тишина. Постояв с минуту в нерешительности, часовой опустил автомат и пошел к дому. Снова раздался скрип. Часовой быстро повернулся и сделал несколько шагов к навесу. Теперь он стоял в двух метрах от Усманова, спиной к нему. Ясно была видна сутулая фигура немца, даже доносился едкий запах пота.

Усманов поднялся над плетнем и занес руку с кинжалом. Неожиданно под ногой хрустнула хворостина. Гитлеровец, обернулся, выпучил залитые страхом глаза. Усманов с силой опустил кинжал, и часовой, хватаясь руками за воздух, повалился набок.

Бойцы двинулись к дому. Входная дверь не была заперта. В сенях тяжело пахло квашеной капустой и ваксой. Северов осторожно приоткрыл дверь в комнату. Голубоватое лезвие карманного фонарика скользнуло по стене, по висящим на ней фотографиям, перекинулось на стол, уставленный посудой, и остановилось на кровати, где без сапог, в расстегнутом кителе спал офицер. Из открытого рта с клекотом и бульканьем вырывался храп.

Костров и Кузин в два прыжка очутились у кровати. Офицер замычал, пытаясь вытолкнуть изо рта кляп. Но, связанный по рукам и ногам, скоро затих и только таращил мутные, ничего не понимающие глаза.

Обратный путь был не так удачен. Уже намечался рассвет, и у грузовых машин, громко переговариваясь, возились шоферы. Правда, они не заметили разведчиков, кравшихся вдоль плетня. Но на открытом картофельном поле их обнаружил часовой, стоявший у амбара, и поднял тревогу. Хутор сразу наполнился криками, беготней, беспорядочной стрельбой. Пугливыми сполохами взметнулись в светлевшее небо ракеты, зачастили торопливые пулеметные очереди.

На опушке леса лейтенант приказал Усманову и Бредюку залечь в ров и прикрыть отход группы. Разведчики молча, не прощаясь, ушли. Только по их сумрачным лицам можно было судить, чего стоило это молчание. Всю дорогу они тревожно прислушивались к очередям ручных пулеметов Усманова и Бредюка: живы, дерутся…

Сначала умолк один пулемет. Может быть, кончились патроны? Потом замолчал и второй. Бойцы переглянулись, замедлили шаг. Северов остановился. Вернуться? Попытаться спасти товарищей. А задание? А «язык»? Сзади раздались два — один за другим — взрыва, и сразу стало тихо. Каждый понял: это гранаты Усманова и Бредюка. Не глядя друг на друга, бойцы быстро пошли к болоту.

Группа уже достигла брода, когда минометная батарея противника открыла огонь. Первые мины легли далеко впереди. Но, очевидно, брод у гитлеровцев был пристрелян. Вскоре мины стали шлепаться вокруг разведчиков.

— Быстрей! Бегом! — приказал Северов. Пригнувшись, он побежал к броду, но разорвавшаяся рядом мина швырнула его в сторону. Лейтенант упал в осоку, захлебываясь болотной водой. Архипов и Костров подхватили командира и бросились через болото. Теперь двигаться было во много раз труднее. Приходилось нести на плечах лейтенанта и подталкивать осоловелого от страха гитлеровца. А минометный огонь все усиливался. То и дело рвущиеся вблизи мины задерживали отход разведчиков.

Уже совсем рассвело, когда бойцы вышли в расположение своей части и доставили «языка» на КП командира батальона. Через час, бледный, ошеломленный случившимся, обер-лейтенант сидел в машине рядом с подполковником Грибовым. Машина мчалась по путаным фронтовым дорогам. Грибов торопил шофера, нетерпеливо поглядывая на часы и почти с нежностью — на пленного: задание командующего было выполнено!

XIX