Сердца в строю

— При переправе направляющей будет группа из пяти человек. Остальные следуют за нами! — И обвел взглядом солдат. Все глаза смотрели вопросительно, словно говорили: «И я!».

— Москалев — раз! — указал Верховцев. Москалев сделал шаг вперед. — Терехов — два! Сущев — три!..

Подопригора решительно выдвинулся вперед и замер по стойке «смирно».

— И вы, товарищ гвардии старшина?

— Так точно! — обиженно («Зачем еще спрашивать?») доложил Подопригора.

Взвод сосредоточился у самой воды. Подопригора дает солдатам последние наставления:

— Автоматы держать над головой, щоб булы сухи, як спичка. Друг другу помогайте. Если вместе возьмемся — горы своротим. А один, известно, и возле каши пропадет. — И обращаясь к Сущеву: — Вы, товарищ Сущев, как соответствующую комплекцию имеете, лопаты на плечи возьмите.

— Он и насос пожарный взять может, — не удержался Москалев. Подопригора нахмурился:

— Отставить смешки. Не к теще на блины идем.

— Слушаюсь, отставить смешки, — вытянулся Москалев.

Подопригора, оглянувшись (не слышит ли Верховцев?), заметил скороговоркой:

— На командира равняйтесь. В случае чего с ним…

— Ясно!

— Понятно!

Подопригора озабоченно:

— А плавать вси умиете?

— Все!

— Сырой воды не боитесь?

— Какая ж она сырая, — кивнул на реку Москалев. — Кипит, как в самоваре.

— Верно! — согласился Подопригора. — Ну, кипяченая для здоровья полезней. Медицина так говорыть.

Подошел Верховцев. Подопригора отрапортовал:

— Все готово!

— За мной! — скомандовал Верховцев, и солдаты, перепрыгивая с камня на камень, вошли в реку. Гладкие черные скользкие бока валунов, а между ними и через них, извиваясь, неистовствуя, несутся потоки плотной, как ртуть, сбивающей с ног воды.

Вода уже по колени, по пояс. Бурлит, брызгает злой пеной. Оступился Терехов, но тут же его подхватил, как краном, Сущев:

— Держись, друг! Пузыри еще рано пускать!

Наблюдавшим с берега видно, как взвод Верховцева преодолевает водную преграду. То и дело раздаются возгласы:

— Вода как зверь! Это не Сандуновские бани.

— Передним уже по шею.

— Смотрите, смотрите, бревно!

— И прямо на Верховцева!

Действительно, подхваченное шалой водой трехметровое бревно, то ныряя, то снова выскакивая на поверхность, как таран, шло на Юрия.

— Берегись, Верховцев! — крикнул один из стоявших на берегу, словно мог человеческий голос прорваться сквозь шум и грохот бурлящей реки.

Верховцев увидел опасность лишь тогда, когда вынырнувший у самого плеча Москалев грудью бросился к бревну.

— Добре, хлопец! — про себя промычал Подопригора и устремился за выходящим на берег командиром взвода.

Орлов видел и несущееся на Юрия бревно, и отчаянный рывок Москалева, и то, как взвод, выбравшись на противоположный берег, бегом направился в «Ясную зарю».

Только теперь полковник заметил, что вертит в руках портсигар. Хмуро усмехнулся, достал папиросу и закурил.

Посадка оставшихся взводов первой роты на машины закончилась. Полковник Бочаров сел в кабину рядом с шофером, взвыл мотор, и головная машина тронулась в путь. За нею выехал на дорогу со своим взводом Кареев.

Третья машина, с которой должен был ехать Щуров, замешкалась. Подбежал комбат.

— Скорей, скорей, капитан. Командир полка торопит.

— Сейчас едем!

Щуров сел в кабину и, когда машина тронулась, с обидой сказал шоферу:

— Дожили мы с тобой: в пожарную команду роту превратили.

Шофер с недоумением покосился на капитана:

— Добро сгореть может…

— Других бы послали. Мы и так замучились на учениях.

Шофер промолчал. Он был рад поездке: по молодости лет и неугомонности характера любил все необычное, спешное, боевое.

Почувствовав, что шофер не разделяет его настроения, замолчал и Щуров. Когда выехали на лесную дорогу с корягами и рытвинами и машину начало трясти, капитан проговорил с раздражением:

— Тише ты! Не гони, а то шею мне свернешь!

У Щурова были свои основания сетовать на судьбу. Вместо того чтобы отдыхать в резерве, приходилось мчаться сломя голову тушить пожар. Верховцеву же опять повезло. Из реки выбрался, можно сказать, сухим как гусь, а на пожаре, конечно, будет лезть из кожи вон, чтобы отличиться.

В дыму над лесом с криком металось испуганное воронье, с жарким треском горел сухой порох валежника, оранжевые змеи пламени исступленно плясали над лесными завалами.

Все население «Ясной зари» — от стара до мала — поднятое набатным колоколом, ушло на борьбу со стихией. Колхозники рыли рвы, валили деревья, вырубали кустарник, снимали дерн, преграждая путь огню. Особенно близко пробрался огонь к постройкам молочнотоварной фермы. Животноводы уже отогнали подальше скот, вынесли из сараев сепараторы, бидоны, а огонь полз все ближе, добрался до скирды прошлогодней соломы, того и гляди вспыхнет крыша телятника.

В этот момент и пророкотал орудийный бас Подопригоры:

— В ружье, хлопцы!

Вовремя подоспел взвод Верховцева! Может быть, лишние тридцать пар рук и не так уж много значили в общем балансе трудовых усилий колхозников, но один вид защитных гимнастерок, сдвинутых на затылки пилоток подбодрил работающих. Еще быстрей замелькали лопаты, застучали топоры, завизжали пилы.

— Даешь, ребята. После купания просохнуть надо!