Сердца в строю

С улыбкой на несколько тонковатых, но красивых губах подошел Щуров к Лене и, протягивая букет, сказал с театральным пафосом:

— Любови Яровой!

Автор довольно живо представляет себе, какие чувства испытывает девушка, получая букет роз от человека, к которому неравнодушна. И нет ничего удивительного в том, что Лена расцвела, даже несколько покраснела, с благодарностью посмотрела на Щурова.

— Какая прелесть! И где вы их берете? — Ставя букет в вазу, сказала с сожалением: — Жаль, ромашек нет.

— Ромашек? Зачем они вам?

— Я бы погадала, — засмеялась Лена:

Любит — не любит,
Любит — не любит,
Любит — не любит,
Нет!

И закружилась по комнате.

Щуров отошел к окну, некоторое время стоял молча. Заметив, что Лена бросила на него недоумевающий взгляд, произнес проникновенно:

— Лена! Мне нужно поговорить с вами…

По тону, каким были сказаны эти слова, по выражению лица Щурова Лена догадалась, о чем будет идти речь. И испугалась.

— В другой раз…

— Выслушайте меня, прошу вас.

Лена покорно села на диван.

Пятнистый румянец проступил на скулах Щурова.

— Мы знакомы с вами совсем недавно. Может быть, рано об этом говорить… Но клянусь вам… Война, Германия, дальний гарнизон… Я так долго ждал такую, как вы… И полюбил вас…

Вспыхнув, опустила голову Лена:

— Я вас так мало знаю…

— Не отвечайте мне сейчас… Я готов ждать, ждать… Но оставьте надежду. И верьте, верьте в мою любовь! — Мелкая сыпь пота дрожит на верхней губе Щурова.

Лена еще ниже опускает голову. А Щуров говорит горячо, искренне:

— Вы зажгли во мне страсть к театру. Вы говорили, что у меня есть дарование. Без вас оно погибнет, Лена.

Лена беспомощно оглянулась на закрытую дверь кабинета. Там папа. Там его спокойный голос, большая, теплая, надежная рука.

— Лена! В день премьеры вы дадите ответ. Это будет для меня двойным праздником. Хорошо?

Щуров подошел почти вплотную, взял за руку:

— В день премьеры. Хорошо?

Теплые, мягкие, влажные губы коснулись ее руки. Блестящие карие глаза смотрят страдальчески:

— Умоляю!

— Хорошо! — чуть слышно прошептала Лена.

Щуров почтительно склонил голову:

— Как я счастлив!

— Ах, — вскочила Лена. — Простите, пожалуйста, совсем забыла Кареевым позвонить. — И бросилась к телефону. — Два — двадцать. Алло! Нелли! Здравствуй, дорогая. Репетиция? Отлично прошла. Спасибо. Что ты делаешь? Приходи с Михаилом к нам. Обязательно. И слушать не хочу. Жду. Непременно.

Щуров поморщился.

— Зачем вы их приглашаете?

— Веселей будет. И не хмурьтесь, пожалуйста.

— Слушаюсь, не хмуриться, — улыбнулся Щуров и поднес белую с голубенькими жилками руку Лены к своим губам.

VIII

Празднично горит свет в просторной квартире Орловых: ждут гостей. Лена перед зеркалом старательно поправляет прическу. Но бунтующее золото волос не слушается гребенок и шпилек. Акулина Григорьевна озабоченным, хозяйским взглядом осматривает комнаты: все ли в порядке?

В передней первый звонок. Встречать гостей из кабинета вышел хозяин. Высокий, плотный, в штатском, свободного покроя костюме, он похож на директора крупного завода или начальника главка. Только привычно твердые шаги и громкий голос выдают в нем строевого командира.

Пришли заместитель командира полка по политической части полковник Василий Васильевич Бочаров и его жена Варвара Петровна — полная блондинка с удивительно живыми карими глазами. Квартира сразу наполнилась ее звучным голосом:

— Звала мужа в клуб — отказ. Говорит, молодого Верховцева повидать надо. А его еще нет?

Орлов взглянул на часы:

— В восемь будет.

Вслед за Бочаровыми в гостиную впорхнула Нелли Кареева. Ее нарядное голубое платье с глубоким вырезом на спине («Тыл не обеспечен», — говорили полковые остряки) несколько не вяжется с обычной одеждой остальных. Это чувствуют все, кроме Нелли. Остановившись у порога, она картинно всплеснула руками:

— Боже! У вас гости, а я в домашнем платье.

— Знаем мы, какое домашнее, — поцеловала подругу Лена. — А где Михаил?

— Оставила заниматься. И так все ноет, что я его от учебы отрываю, — горестно вздохнула Нелли. — Замучилась с ним.

Мужчины прошли в кабинет. Часто бывает здесь Бочаров и всегда находит строгий, несколько даже педантичный порядок. И в нем весь Орлов, подтянутый, требовательный к себе и к подчиненным.

Все здесь на своих местах: книги в шкафу стоят, как по команде «смирно», ровной стопкой лежит на столе бумага (слева, рядом с уставами), как патроны в обойме, остро очиненные карандаши (справа, чтобы всегда были под рукой). За чернильным прибором в овальной рамке фотография молодой женщины. Сколько лет видит Бочаров эту карточку! Давно бы пора Петру Ивановичу Орлову убрать ее со стола, забыть, вычеркнуть из памяти. Не вычеркнул, не забыл и, должно быть, никогда не забудет!

Есть в кабинете еще одна фотография. Висит она на стене, в простой черной раме. Портрет Героя Советского Союза гвардии полковника Алексея Николаевича Верховцева. Видно, и этого человека не забыл и не забудет Орлов!