Сердца в строю

— Не беда. Обойдется, — вздохнул Кареев. — Бери-ка лучше гитару.

— Удобно ли сейчас?

— Удобно! В гробу только неудобно лежать, как говорит наш начальник клуба Веточкин.

Верховцев провел рукой по струнам. Запел:

Сухари в дорогу нам не сушены,
Наш НЗ — домашнее тепло.
На прощанье пишем милым суженым
Адрес — пятизначное число.

Давно не пел Михаил Кареев курсантскую прощальную. Давно прошли дни учебы, во все концы родной земли разъедались товарищи. И вот теперь слова незамысловатой песни напомнили училище, друзей, командиров. И Михаил подхватил песню:

До свиданья, ясный день вчерашний!
Не забыть тебя нам никогда.
И горит, как на Кремлевской башне,
На фуражке красная звезда.

С сердитым лицом в комнату вошла Нелли. В руках китель с безукоризненно подшитым подворотничком. Повесив китель на спинку стула, она что-то прибирает на столе. Но курсантская песня звучит так задушевно, что Нелли не выдержала. Села рядом с мужем, начала тихонько подпевать:

Все маршруты воина измерены,
Карты путеводные даны.
В молодые руки наши вверены
Судьбы мира и родной страны.

На плечах старшего лейтенанта Веточкина офицерские погоны, одет он в китель и брюки-бриджи, на голове фуражка — все чин по чину. И все же, глядя на Веточкина, невольно ловишь себя на мысли, что он человек штатский, цивильный, как говорят местные жители. Особенно виноваты в этом, вероятно, очки, что оседлали длинный и тонкий нос старшего лейтенанта. Да и род занятий Веточкина, по всей видимости, наложил свой отпечаток на внешний вид офицера: он — начальник полкового клуба.

Беспокойная должность. Вот и сегодня — воскресенье, день отдыха, а Веточкин мчится куда-то своей стремительной походкой так, что прыгают и ерзают на носу очки. Внезапно старший лейтенант остановился, прислушался.

Где-то поют…

Час придет — за Родину за нашу
Поведем солдат советских в бой.
Пусть живет, победами украшенный,
Коммунизма светлый край родной.

…Веточкин сделал значительное лицо и пошел навстречу песне, как ищейка по следу. Вот он у открытых окон квартиры Кареевых. Слушает. Даже слегка дирижирует. Говорит с завистью:

— Живут же люди!

Подойдя к кусту, воровато оглянулся, сорвал самую большую розу и бросил в окно. Роза, словно знакомая с правилами хорошего тона, упала к ногам Нелли.

— Что за Дон Жуан объявился в нашем гарнизоне? — поднялся Кареев.

— Наверно, Веточкин! — бросилась к окну Нелли. — Так и есть! Здравствуйте, Виктор Николаевич!

Веточкин взял под козырек:

— Прошу прощения. Услышал чарующие звуки и по долгу службы счел необходимым…

— Заходите, заходите, Виктор Николаевич. Так вы не на высоте положения.

— Рада душа в рай, да спевки, тренировки, репетиции, консультации и ряд других культурных мероприятий не пускают, — начал было Веточкин, но, увидев, выглянувшего из окна Верховцева, осекся: — У вас гость?

— И еще какой! Сын полковника Верховцева приехал!

— С этого надо было начинать, — и Веточкин застучал сапогами по лестнице.

Начальник полкового клуба Веточкин по профессии — политработник, по складу характера — юморист, по натуре — добрый малый. Познакомившись с Верховцевым, как всегда с места в карьер, спросил:

— Какими талантами обладаете?

Юрий пожал плечами. Но Нелли нашлась сразу:

— Многими. Будущий полководец…

— Не сомневаюсь. Но на данном историческом этапе интересуюсь талантами другого рода. Обременен приказом полностью укомплектовать коллектив художественной самодеятельности.

Юрий понял, в чем дело.

— Сочувствую, но по причине полной бездарности помочь не могу.

— Тогда вы не рассчитывайте на успех у Лены Орловой, — кольнула Нелли. — Она интересуется одаренными людьми, артистами, например.

Веточкин изобразил на подвижном лице крайнюю степень удивления.

— И вы считаете Щурова одаренным? Второго человека встречаю, кто придерживается такого мнения.

— А кто первый? — заинтересовалась Нелли.

— Сам Щуров!

— Вы злой!

Веточкин развел руками.

— Не успел человек сориентироваться на местности, а его уже под огонь критики и самокритики.

— А вы против критики?

— Что вы, что вы! Был у меня когда-то один знакомый начхим. Он говорил: критикуй, не взирая на лица, но поглядывая на петлицы. Встретил его недавно. Нет теперь на нем ни петлиц, ни погон: уволен из армии за подхалимаж и бесхребетность. Но это — между прочим… Так как же с талантом?

— Разоблачу Юрия, — смеется Кареев. — Есть у него талант.

Веточкин насторожился.

— Конкретно.

— Стихи пишет. И неплохие. Песню нашу курсантскую сочинил. Вот мы ее пели только что.

Юрий замахал руками:

— Миша! Какую старину вспомнил. Давным-давно бросил писать.

Но Веточкин — стреляный воробей — сразу же ухватился за это сообщение: