Сердечный выстрел

— Может, и пули взял, может, и собирался застрелить, но не смог. Пыжов говорит, что Гуляев взял их на прицел. Еще там, у терминала. На прицел взял. — Родион навел воображаемое ружье на такую же невидимую цель. — Но выстрелить не смог. И стал убегать.

— Но Пыжова-то ружьем ударил.

— Потому и ударил, что его догнали.

— Но ведь ударил!

— Но так ведь не выстрелил!

— А зачем ему Пыжова убивать? Он Павлика убить собирался!

— А почему не Пыжова?… Ему все равно, что Пыжова, что Павлика, они оба у него землю отбирали. Он мог сначала Пыжова убить, а потом Павлика… Но не хотел он уже Пыжова убивать. И Павлика тоже.

— И кто же Павлика убил? Пыжов? — с досадой спросил Яцкин.

Не хотел он расставаться с устраивающей его версией, да и не собирался. Но этим делом мог заинтересоваться представитель следственного комитета, и вдруг тогда какой-то участковый окажется прав? Предупреждение о неполном служебном соответствии Яцкину, конечно, не грозит, но отрицательно на его репутации сказаться может.

— Я этого пока утверждать не могу… — качнул головой Родион. — Следственный эксперимент провести надо.

— Какой еще следственный эксперимент?

— А человека найти такого роста, с такой длиной рук, как у Гуляева. И посмотреть, сможет ли он дотянуться до спускового крючка так, чтобы выстрелить в голову прямо. А не в бок.

— Прямо Гуляев выстрелил.

Родион едва не вздрогнул от неожиданности, услышав голос Пыжова. Не было его рядом, и как только он мог подойти незаметно? Если подкрадывался, то зачем?

— Прямо в голову, — уточнил Пыжов.

Он смотрел на Фомина спокойно, но тяжело и даже с тихой угрозой. Голова у него перебинтована, но повязка едва выглядывала из-под козырька бейсболки.

— Дотянулся до спускового крючка? — спросил Родион.

— Легко!

— И даже не проклял тебя на прощание?

— Мы не на базаре, давайте на «вы».

— Это точно, Фомин, мы не на базаре, — подленько усмехнулся Яцкин. — И не надо тут торговаться.

— За что продаешь, за то и покупать? — усмехнулся Фомин, решив на этом разговор и закончить.

Не прошибить ему Яцкина своими домыслами, а улик у него нет. Если бы вдруг свидетель нашелся, но нет никого, даже намека. А ведь кто-то мог увязаться за Пыжовым и Павликом. Тот же охранник на воротах мог видеть, как было дело. Или Незгирев с Мысаком. Где эти двое находились в момент, когда Пыжов погнался за Гуляевым? Выяснить должен Родион, как дело было, походить, поспрашивать. А желание вывести Пыжова на чистую воду только усилилось. Тем более что розыск убийц — его призвание.

Впрочем, Яцкин и сам не желал продолжать разговор. Он оставил Родиона смотреть за покойниками, а сам ушел, причем со спокойной совестью. А Пыжов уходить не торопился.

— Не верите вы мне, майор? — спросил он, заставляя себя быть вежливым.

— Да вот как-то не верится.

— Зря вы так. Все было, как я говорю.

— А чего ты меня уговариваешь? — усмехнулся Фомин. — Если ты ни в чем не виновен, то и бояться нечего.

— А я правды не боюсь. Только кто сейчас на правду смотрит?

— Кто на правду не смотрит?

Тихо вокруг, ни единой живой души, только мертвые лежат. И Фомин мог запросто стать третьим в их компании. У Пыжова и пистолет под курткой, и рукопашным боем он наверняка владеет. Прозеваешь момент, и все, ты труп. Родион все это прекрасно понимал, поэтому держался начеку.

— Евгений Петрович, например.

— Смальцев?

— Ну для вас он, может, и Смальцев, а для меня… Для меня это работа, это жизнь.

— И перспективы.

— И перспективы… — кивнул Пыжов. — А вы скажите ему, что это я мог убить Павлика, вдруг он поверит.

— А я говорил, что ты убил Павлика? — изобразил удивление Фомин.

Пыжов замолчал, раздумывая, но тут же постарался взять себя в руки. А ведь растерялся. Хоть и на мгновение, но страх перед разоблачением тронул его мысли.

— Вы говорите, что я мог убить Гуляева… Значит, мог убить и Павлика… Да и насчет Маши вы интересовались… И кто вместо Павлика будет, хотели знать.

— Ну хорошо, — кивнул Фомин.

— Что хорошо? — с надеждой глянул на него Пыжов.

— Не буду я ничего говорить Смальцеву. Никому говорить не буду. Пока не докопаюсь до истины.

— А ты будешь копать? — заметно разозлился Пыжов.

Родион усмехнулся, глядя на него. Бросить сопернику перчатку, значит, вызвать его на дуэль. Что ж, он бросает Пыжову вызов.

— Держи! — Он вынул из кармана перчатку и протянул ему. — В камышах нашел. Видно, ветром унесло.

— Моя перчатка? — вибрирующим от напряжения голосом, но внешне спокойно спросил Пыжов.

— Твоя, — кивнул Фомин.

Все, вызов брошен, а вокруг никого. Пыжов мог ударить в любое мгновение.

— Это ты шутишь, что ветром.

— Это не просто шутка, это сарказм.

— Не знаю, как она в камышах оказалась.

— Ты выбросил… Ты ведь придумал перчатки, чтобы на место преступления вернуться. Ружье прикладом в землю ткнуть. Ты ведь ружье у Гуляева из рук вырвал. И под горло ему!..

— Под горло?

— Мужик онемел от страха, да?…

— Нет.

— Даю подсказку. Гуляев сказал, что ружье незаряженное. Ты взял и проверил. Ты не хотел убивать, ты всего лишь проверил ружье. — Родион коварно улыбался, глядя на Пыжова.

Он очень хотел вывести его из себя, спровоцировать на преступные действия.