Сентябрь

Задница ты, Фродо, а не аналитик. Делаешь заключения, представляешь их кому-то, но не же­лаешь задать себе труда их подтвердить. Потому что нет у тебя на это время, так как ты на все мах­нул рукой. На все, кроме одного. Но даже и здесь ничего не достиг. Так что не удивляйся, что он тебе не поверил. А даже если и поверил, то не смог убедить самого себя. Не смог признать, что все конча­ется.

Старый, седой дурак.

- Не нашел?

Фродо с облегчением принял смену темы. Не то, что он так уж желал рассказывать о соб­ственных поисках, не увенчанных каким-либо успехом. Поисках длительных, дорогостоящих, иногда рискованных. Не желал он выглядеть типом, задающим слишком много вопросов в пограничной поло­се, выпытывающим о вещах, явно представляющих собой военную тайну. А что самое паршивое, он и сам вызывал впечатление, будто обо всех этих тайнах знает уже достаточно много.

И безуспешно. Причем, все указывало на то, что ничего уже не изменит.

- Как горохом об стенку, - c произнес он, чувствуя на себе внимательный взгляд Вагнера. – Не знаю, не видел, в учете такого нет. И это еще самые вежливые. Не столь вежливые спрашивают, не роняли ли меня в детстве на голову. Совершенно невежливые хотят арестовать или расстрелять. Либо совместить и то, и другое.

Вагнер покачал головой.

- А ведь это опасно, Фродо, - сказал он, не слишком уверенный в том, будто бьы его мнение что-то здесь значит.

Низушок прекрасно знал про опасности. И вовсе не собирался отказываться от выполнения задачи. Именно в этом навязчивая идея и заключается, подумал Вагнер и тут же скривился. Уж слишком самокритичной была эта мысль.

- Что, думаешь я не знаю? - взорвался Фродо и тут же прикусил язык. Не хватало еще, что они друг на друга станут вызверяться. – Знаю, - прибавил он, уже спокойнее. – Я все это понимаю. Но я… Я должен… А ты…

- А я не должен? – внешне спокойно спросил Вагнер.

Только очень внимательное ухо могло выловить в его голосе опасные нотки. Но сориентиро­ваться мог только тот, кто очень хорошо его знал.

- Проехали… - быстро прибавил Вагнер. – Лучше скажи, что сделал.

- Это я могу определить одним словом: нихрена.

Старый, седой дурак…

Фродо проглотил что-то. Он и сам не знал: то ли стекающие в горло слезы, то ли слюну.

А ты, вместо того, чтобы пиздеть… Мог бы и попытаться, еще раз. Но не попытался.

С трудом притормозил перед огромной ямой, в которой наверняка погнул бы алюминиевые ободья. Асфальт провалился, вода, собиравшаяся в заросших сорняками, давно уже не очищаемых траншеях, вымыла песок и мелкие камни. Проехать было невозможно. Нужно было сходить с велоси­педа и вести машину за руль.

Только лишь остановившись на другой стороне провала, низушок понял, насколько он устал. Тупая боль пронзала отравленные молочной кислотой мышцы. Футболка полностью пропиталась по­том.

Коротышка какое-то время вел велосипед, ожидая, пока не успокоится дыхание, утихнут глу­хие удары сердца. Но вскоре не удержался, вскочил в седло, еще сильнее нажимая на педали, тре­щало устройство смены передач. Как и раньше, он летел по средине шоссе, лишь бы успокоить коло­тящиеся в голове мысли. Но одна из них возвращалась снова и снова.

Старый, седой дурак.

- Фродо, все это впустую.

Казалось, что Вагнер полностью поглощен подогревом банки с германским гуляшем. Правда, консервы были изготовлены еще во время последнего наступления, и даты сроков пригодности, вы­битые на крышке, лучше было не читать, но и так гуляш казался гораздо лучшим, чем русские пайки. Но вот достать другие продукты становилось все труднее.

- Все впустую… - повторил Вагнер, перемешивая мясо на сковороде штыком от калашникова. При этом он всегда говорил, что штыки годятся исключительно для этого. – Знаю, что тебе сложно с этим согласиться, но ее ты не найдешь. Нет у тебя шансов.

Веджьмин нахмурился, заметив отсутствующий взгляд коротышки. Все впустую, подумал.

Вагнер осторожно прикрутил огонь. У русских бензиновых примусов имелось множество до­стоинств, в особенности теперь, когда о баллонах с пропаном и слух пропал. Примусы же работали на всем, чем угодно: от бензина до авиационного керосина. У них, правда, имелся один недостаток – взрывались слишком часто.

Все впустую, размышлял Вагнер, царапая сковороду штыком и соскребая кусочки приставше­го мяса. Не послушает же, вбил себе в башку, и тут ничего не изменишь.

Тем не менее, он попытался еще раз.