Сентябрь

Операция ʺОстрая Брамаʺ, подумал Фродо, когда уже остался сам. Так все это наверняка и будет называться. В отчетах по прослушиваниям, которые просматривал, поскольку не было здоро­вья читать их полностью, эти слова с недавнего времени часто повторялись. Острая Брама, насле­дие веры. Возврат к матери-Отчизне.

Оставалось сделать лишь одно. Память у Фродо была хорошая. В том числе и зрительная для набиваемых на клавиатуре паролей. Ему даже не нужно было пользоваться ʺки-чекомʺ, который инсталлировал, понятное дело, нелегально и без согласия Арика. Вообще-то о догадывался, что уви­дит, тем не менее, даже вздрогнул.

Прикрытые сеткой ряды РТ-91, круги свернутых гусениц. Колонны разведывательных вездехо­дов ʺжбикʺ и модернизированных БРДМ-ок[26] на лесной дороге. Снимки в инфракрасных лучах, с ма­лой разделительной способностью, авиабаза с нечеткими силуэтами истребителей.

Американский разведывательный суперсамолет ʺАврораʺ фотографировал то же самое.

Фродо еще просмотрел последние сообщения в Сети. В принципе, было достаточно всего од­ной фотографии: громадная туша авианосца в датских проливах, окруженная понтонами активистов Гринписа.

Коротышка отодвинул кресло, закурил следующую сигарету, выдувая дым прямо на противо­пожарный датчик, который он заклеил жевательной резинкой. Пепел снова стряхнул в кружку Арика; долгое время сидел, не шевелясь.

- Ну, блин, нам и вхуярят… - произнес он наконец вслух. - Пизды влепят все…

Потом до него дошло, какое он применил слово. Слово ʺнамʺ.

Ну, блин, и навертел, с иррациональной злостью подумал Вагнер. Но безошибочно.

Он чувствовал, что низушок и на сей раз прав. И сам это прекрасно понимал. Только вот не хотелось ему в этом признаваться.

Он знал: все, что им делается — это иллюзии. Он словно букашка на пути дорожного катка. То, что он делает, возможно, важно для него. И уж точно, что ни для кого более. Тем не менее, не хо­телось ему с этим соглашаться. Еще не сейчас. Но впервые за долгое время он не знал: что делать.

И он позволил поддаться иррациональной злости. Умник хренов! Ввсе предусмотрел, даже то­гда.

Все, кроме самого важного. Вагнер признавал, что он несправедлив. Тогда Фродо не видел самого важного снимка, не того, с разведывательных спутников или супер-пупер секретного самоле­та. Ключевой снимок был сделан гражданским геофизическим спутником, только не было в нем ниче­го тайного, никаких тебе военных кораблей или самолетов. Снимок представлял собой океан у побе­режья Норвегии. А точнее: распределение температур в нем.

Неважно, подумал Вагнер. Ему тоже все это осточертело, как и всем нам. Мы уже не выдер­живаем всего этого фарисейства. И он нам отвечает тем же. Но в одном он прав: надо кончать. Хва­тит, нужно воспользоваться предложением; второго случая может и не представится. И пиздовать от­сюда как можно дальше.

Но еще не сейчас. Ведь я же принял контракт. Успею. Все мы успеем.

Ненадежные данные. Инцидент в Северном море, странные действия русских, никак на них не похожие, не соответствующие им, всей их системе поведения, всех их ментальности. Оторванные улики, как этот ёбаный вертолет, как раз модернизированный…

Время пока что у меня имеется, повторил он про себя, прохаживаясь по заросшему сорняками двору. Наконец остановился возле едва заметного, низенького холмика свежепритоптанной земли.

- Ну и что, дворняга. Ты тоже считал, будто бы у нас все в порядке? - спросил он вслух.

Пес не отвечал. Он был мертв.

Велосипед класса ʺstealthʺ подпрыгивал по разбитому, покрытому выбоинами асфальту. Скло­нившийся над рулем Фродо давил на педали изо всех сил. Все сильнее и сильнее, как будто физи-ческим усилием желал заглушить мысли.

Но не удавалось. Низушок машинально объезжал наиболее крупные дыры в дорожном полот­не, которое не ремонтировалось годами; менял скорость, когда приходилось въехать на песчаный склон, чтобы объехать загораживающие дорогу сваленные деревья. Но все время он видел лицо Вагнера и бесконечно повторял слова, которые поначалу говорил спокойно, чтобы под конец проо­рать:

Старый, седой дурак!

Колесо подскочило на камне, равновесие с трудом удалось удержать. Но не притормозил — нажал на педали еще сильнее. Дорога становилась чуточку получше, асфальт не такой потрескан­ный, последние три километров до самой Оструви. В бедрах и икрах отзывалась тупая боль. Только Фродо скорости не снижал.

Старый, седой дурак!

А ты, Фродо? Все сделал? Вот скажи, ты все сделал для…

Для друга?

Единственного, кто у тебя остался.

Влага, засыхающая на обдуваемых воздухом щеках. Это всего лишь пот.

А всего ты и не сделал. Начал погоню за собственной иллюзией и завалил все дело, так как принял за добрую монету уверения, данное в качестве "да отвяжись ты" обещание. Ты же знал, что не имеешь права верить, не должен. Но поверил, ради собственного спокойствия, только лишь затем, чтобы гнаться за собственным миражом.

Скрип переключателя передач. Теперь уже можно ехать по центру шоссе, будет еще быстрее.