Съемочная площадка

Еще бы не помнить. Я почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота, тело покрылось холодной испариной.

— Да, Поппи, я помню. Но мне не хочется сейчас к этому возвращаться. Как-нибудь в следующий раз. — Я хотела повернуться, но она взяла меня за руку.

— Так значит, ты обо всем знаешь? — настойчиво спросила она.

Знаю, что именно тогда мой муж спал с Сюзанной? Да, знаю. И ты, очевидно, тоже это знаешь. Но я не собираюсь обсуждать это с тобой. Я совершенно не обязана делать это.

— Знаю о чем, Поппи? — холодно спросила я. — Не понимаю, о чем ты говоришь?

— Мы все ходим вокруг да около. Позволь мне рассказать, я тебе все объясню.

— Я не хочу ни о чем слышать, Поппи. Неужели ты не можешь?..

— Послушай, все было не так, как ты думаешь! Это была не Сюзанна.

— Что ты сказала? Может мы говорим о разных вещах?

— Это не Сюзанна трахала Тодда и наградила его сифилисом. Это была я!

Что-то с этой женщиной было не так, подумала я, чувствуя, как все плывет у меня перед глазами. Если она хочет, чтобы ее речь была бы столь изысканной, как и туалет, то ей не следует употреблять таких выражений. Вот Клео бы могла это сказать.

Я почувствовала, что вот-вот потеряю сознание.

— Мне нужно сесть, — пробормотала я.

— Вот, вот стул… — Она пододвинула два стула. Совершенно ошарашенная, не в состоянии произнести ни слова, я позволила ей усадить себя. Затем она села рядом. — Это нелегко. Я думала, что ты, возможно, ничего не знаешь, а если не знаешь, то тебе лучше ни о чем не говорить. Но затем я решила, что если ты не знаешь, а я тебе расскажу правду, то все равно будет лучше, потому что ты узнаешь, что Тодд ни в чем не виноват. — Тодд не виноват? Я еще сидела прямо, но у меня было такое чувство, что я вот-вот отключусь. — …А если ты знаешь, то должна знать всю правду. И Тодд тоже должен знать всю правду, и Сюзанна тоже.

Я смогла с трудом произнести:

— Думаю, ты права, Поппи. Лучше всего тебе все-таки начать с самого начала.

— Хорошо. — Она взяла меня за руку. Мне хотелось убрать ее, но она крепко держала меня. — Я знала, что Тодд приезжает в Лас-Вегас встретиться с Сюзанной насчет картины. А я хотела, чтобы он дал роль Бо. Я хотела, чтобы Сюзанна уговорила его сделать это — соблазнила бы его, если необходимо, — чтобы он согласился дать роль Бо. Знаешь, это я сделала так, что она вышла замуж за Бена.

Весь ужас этого замечания прошел мимо меня. В тот момент я могла воспринимать только то, что она намеревалась мне рассказать и ничего больше.

— Продолжай, — произнесла я безо всякого выражения.

— Но она отказалась. Чего я только ни делала, но она ни за что не соглашалась.

— Она отказалась? — прошептала я.

— Да. Тогда я решила, что сделаю это сама. С помощью наркотиков я собиралась уложить его в постель, а затем намеревалась использовать это, давить на него, шантажировать, чтобы он дал роль Бо в своем фильме. Я хочу, чтобы ты знала, что тогда я была совсем другой, не такой, как сейчас… Что я…

— Продолжай, — повторила я, довольно невежливо прерывая ее.

— В конце концов выяснилось, что мне вовсе не надо было делать этого. Он и так предложит контракт. В этом-то самое обидное.

— Продолжай, — проговорила я охрипшим голосом. Мне казалось, что меня сейчас вырвет, но мне было наплевать. Я бы всю ее залила блевотиной.

— Но я все равно решила это сделать. Просто так, для развлечения? Решила разыграть Сюзанну.

— Разыграть? — Я подумала, что с удовольствием облила бы ее блевотиной. Эту мерзавку. Я бы облила ее блевотиной, я бы избила ее, как избили ее мужа — до смерти. Чтобы она сдохла и сгнила. Превратилась в кучу гнили. Она сама была гнилью!

— Это был даже не просто розыгрыш, — продолжала она, — а довольно злой розыгрыш.

Я со злобным наслаждением представляла, как бы избивала ее, пока она не рухнет, а затем содрала бы ногтями с нее кожу. Но я лишь спросила:

— Ты знала, что ты больна?

— Да, знала… — она опустила глаза. — Я собиралась пойти к врачу, но чего-то выжидала…

— Ты хочешь сказать, что сделала это специально?

Я бы вонзила каблуки в ее мерзкое брюхо, в ее мерзкое вонючее лоно…