Семейные ценности

Двое мальчишек поймали Крыса у открытой витрины и наступали, упираясь ему в грудь волшебными палочками. Подняв руки вверх, он лепетал что-то бессвязно-умоляющее, мелко дрожал и бочком пятился к черному провалу люка, зиявшему у него за спиной. Я нашла, что его шансы сбежать высоки, и не стала вмешиваться.

— Отвечай, что тебе велели тут похитить? — сурово допрашивал его Герой.

— Я... я ничего-с... — пищал Крыс. — Мне никто-с... не знаю-с... случайно... перепутал-с...

— Не ври! Мы все знаем! Мы знаем, кто тебя послал сюда. Признавайся, что он велел тебе украсть?!

— Если все знаете, чего же спрашиваете?! — вдруг с грубой насмешкой сказал им Крыс и, изогнувшись, нырнул в люк головой вперед.

Крышка упала на место с громким стуком. И тут василиск судорожно дернулся.

— Где же он? Ты видишь?! — суетились мальчишки внизу, потеряв Крыса и не замечая опасности.

Как забавно, весьма забавно, когда завтра обнаружат их окаменевшими. Как удивятся, какие пересуды пойдут! И я не удержалась от хохота, вообразив, как откроет рот наш уважаемый директор школы, господин Яснов. Как же, как же! Такие прекрасные дети, Герой и Лев, обещают стать замечательными магами. И надо же — какая трагедия!

Хохот в вороньем исполнении звучит, как 'кра-кра-кра'. Неприятный звук, особенно, если он раздается ночью, за спиной и неожиданно. Они вздрогнули, обернулись. В синем свете их лица показались мучнисто-белыми. Это еще больше меня рассмешило. Как же, как же! Какая-то птичка, а перепугала двух героев до обморока! Но была и грустная сторона — так вышло, что они заметили оживающего василиска. Какая жалость — не придется увидеть изумленных физиономий уважаемых профессоров! Мальчишки кинулись со всех ног к дверям и с треском захлопнули их за собой. Я задержалась на мгновение дольше и выскользнула в миг, когда василиск ошалело повел смертоносными глазами.

Вся семья уже сидела за завтраком.

— Ты, как всегда, опаздываешь, милая, — ворчливо заметила мамочка, целуя меня в лоб. Видимо, встала не с той ноги.

— Ах, мамочка, часто нужно прикладывать столько усилий, чтобы придерживаться своих принципов. Вот, к примеру, сегодня: я встала едва ли не с первым лучом солнца — пришлось проявить изобретательность, чтобы задержаться, — ответила я, усаживаясь.

— О!О!О! — выдавил Чорт.

Это он взял в руки газету. Папочка нервно забарабанил пальцами по столу.

— Что случилось, милый? — спросила мамочка. — Кто-нибудь решил Принципиальное заклинание?

— Нет, лучше! Вы представляете — зал Редкостей обокрали, все-таки обокрали!

— Неужели?! — голос папочки был немного нетерпеливее, чем следовало.

— Как же такое возможно? — удивилась мамочка. — Нет способа, каким можно миновать василиска. Или есть?

И она бросила на папочку Взгляд, но он уже совладал со своим нетерпением, и Взгляд пропал даром.

— Если и есть, то мне он неизвестен, — отрезал он.

— Что же украли? — я вернула разговор в нужное русло.

Чорт жадно пробежал глазами по строчкам.

— Посмертное Предсказание Сивиллы. Огромная редкость, колоссальная ценность. Оно пролежало в хранилище почти тысячу лет. Это Предсказание сделано Сивиллой на третий день после ее смерти. Записано на посмертных пеленах. Оно считалось самым достоверным Предсказанием о возвращении Князя Тьмы, но никто толком не помнит, что в нем было.

— Замечательно! — ядовито заметила мамочка. — Теперь все лишатся разума, и будут ждать Конца Света.

— Ну, что за глупости! — возразил папочка. — Пропажа Предсказания еще ничего не означает.

— Нет, — грустно отозвалась она, — означает и очень многое. Все подумают, что кто-то ищет способ вернуть Его. И еще подумают, что к этому причастны Благородные Дома.

— Глупости, — голос папочки прозвучал неуверенно. Айсберг собственного превосходства подтаивал по краям.

— Сам увидишь, как выйдешь на улицу, — мрачно напророчила мамочка.

Я задумалась. Если она права, то дело принимает нешуточный оборот. Как же поступить?

Примерку назначили на полдень, и я вышла из дома за два часа до нее, собираясь немного прогуляться, пока полуденное солнце не превратило город в адское пекло. Меня отпустили с репетиции. Впервые за долгое время никуда не нужно было опаздывать. Я избрала кружную дорогу, чтобы очутиться на площади Страстей не слишком рано, и, покинув наш квартал, оказалась на соседних улицах.

Дома здесь стояли теснее и были не такими просторными, а краски словно поблекли: белый не так ослепителен, красный не столь насыщен, голубой не слишком нежен. Мне говорили, что есть улицы, где люди ютятся в тесных квартирках, в которых не у каждого есть своя комната, не говоря уже о ванной и гардеробной. Говорили, что в школе учатся несколько ребят, живущих в таких невыносимых условиях. Не знаю, верить или нет этим слухам. Однажды я читала, как раньше устраивали публичную казнь для волшебников. Приговоренного сажали в клетку и выставляли на рыночной площади, где днем и ночью толкутся люди. Что же вы думаете? Волшебник сходил с ума дня через три-четыре, а потом погибал.