Семейные ценности

Я ела мороженое и думала, что надо все-таки поговорить с папочкой. Странная прихоть — потратить деньги на школьный спектакль. В чем он усмотрел выгоду? И какая нелепость — вынуждать меня участвовать в этом! Бездарная трата моего времени... Господин Лазарь, думая, что его не слышу, банально сравнил меня с мраморной статуей — прекрасной, но застывшей. Он прав! Но знать ему об этом незачем.

И вдруг на другом конце сквера я увидела папочку, идущего к Ратуше. Счастливый случай! Я как раз придумала, как правильно объяснить мое нежелание участвовать в пьесе. И кинулась за ним, но он скрылся в здании, то ли не заметив меня, то ли сделав вид, что не заметил — с ним не никогда не угадаешь.

В здании Ратуши, просторном, облицованном желтоватым камнем, было безлюдно и прохладно, даже холодно. Отчего-то тут всегда было холодно, так холодно, что через полчаса зубы стучали. Может, потому Совет быстро улаживал дела. Звук шагов раздавался далеко впереди. Я побежала следом, повернула за угол — там коридор разветвлялся. И в нерешительности остановилась. Мне еще не приходилось бывать в этой части Ратуши. Как и все горожане, я посещала Великий зал Большого Совета, когда там проводили какие-нибудь праздники. Ходить по Ратуше не запрещали, но только никто этого не делал, потому что все знали — тут нет ничего интересного. А сейчас пожалела, что поддалась общему мнению. Одна лестница спускалась вниз, другая поднималась наверх, и трудно представить, куда они могут завести. Человеческие чувства — плохое подспорье в такой ситуации. Оглянулась — никого, и обернулась в кошку. Сама не знаю, как проделываю это, но не было случая, чтобы не удалось. Превращение очень сложное — нужно перестроить не один физический закон, и им владеют волшебники четвертого уровня. Но мне повезло — дар врожденный. Родители считают, что я унаследовала его от прабабушки по материнской линии.

Кошачий нос указал направление, и я побежала на мягких лапах вниз, в подвалы, раздумывая по дороге, какое дело может быть там у папочки. Было холодно, остро пахло мышами и бледными грибами. Странно! В застоявшемся воздухе плавали свежие запахи нескольких людей. Они казались знакомыми, но вспомнились не сразу — кошки понимают мир по-другому. Я чихнула и, уловив путеводную нить запаха папочки, припустила по туннелю.

Чутье подсказывало, что подвалы Ратуши остались позади, и теперь я брожу в подземных ходах, которыми источено гранитное основание острова, как гриб червями. О них говорили много и ничего лестного. Я давно мечтала изучить их, но не знала, где отыскать вход. Эти знания, как и все ценное, тщательно оберегались. Шептались, что в подземелье до сих пор есть алтари Князя Тьмы, а в катакомбах сохранились невообразимые древние ужасы, которые верно служили Ему. И много чего еще говорили, поэтому о входах в катакомбы нельзя узнать так, между прочим, как, например, о входах в Большой Мир. И вот, надо же! вход нашелся в самом неинтересном месте на Острове — в Ратуше.

Свернув в очередной раз, я увидела слабый и бледный, точно больной свет, и услышала голоса.

— Непростительная оплошность! Не исполнить такого простого дела — войти и взять его, — это говорил папочка. Слова его падали отрывисто и тут же разлетались по каменному полу осколками сухого льда.

— Но... но... но я не виноват-с, — лепетал второй голос.

— Как же это так, Крыс? — мягко спросил папочка, и я услышала, как другой в темноте шаркнул подошвами, пятясь.

— Я думаю соль в ином — ты переметнулся!

— Нет, нет, нет, — забормотал голос истерично, взахлеб. — Как Вы можете-с такое говорить?! Я предан... я верен... всей душой... печенкой... сделаю... исправлюсь...

— Как, как исправишь?!

И тут я разобрала еще голоса, тихие, как ветер на закате, они прошелестели и тут же угасли.

— Я так и знал, что он! — сказал первый.

— Тс-с-с, услышат! — ответил второй.

Первый голос принадлежал Герою, а второй — Льву. Теперь понятно, что я попала сюда по небрежности мальчишек — это они не закрыли за собой потайную дверь. Им, как видно, многое известно. А по их виду и не скажешь! Узнался и запах — их запах. Почему так складывается, что люди, которые особенно неприятны тебе, всегда оказываются на дороге?!

Тот, кого звали Крысом, залопотал что-то бессвязное, окончательно перетрусив.

— Только не отдавайте-с меня Ему! Пощадите! Помилуйте! Не убивайте! Или нет! Убейте сейчас, тут, быстро! Ну, что Вам стоит-с?!

— Замолчи и слушай! — приказал папочка. — Сегодня, сегодня же ты сделаешь это...

Мне было слышно, как стучат друг о друга зубы Крыса. Жалкое, подлое создание!

Обратно я пробиралась следом за мальчишками. По дороге они сговорились подкараулить господина Крыса в музее. А это могло кончиться очень печально.

Традиционно в шесть вечера наша семья собиралась за обеденным столом.

Как ни в чем не бывало, вошел папочка. На улице стояла неимоверная жара, даже у нас в доме было душно, а он носил черный костюм, белую крахмальную сорочку, и казалось, не испытывал неудобств.