Семейные тайны

В старинном доме, окно вдавлено в глубину, на подоконнике горела настольная лампа, абажур снят, ярко-ярко горит, и Расул, увидев свет, вбежал в парадную дверь, мраморные ступеньки и пыльно, ходят не здесь, а со двора, вбежал на второй этаж, и ему открыли дверь, и тут же, у входа, будто давно не виделись, и никак не разнять их: "Подожди, не спеши, мои ушли надолго, две серии!.."

Выскочила, и гнев, и страх, и боль, жжет внутри,- а лампа потушена!.. И уйти не может. Вскарабкаться - на Колодезной всему научилась!..- по водосточной трубе, влезть на подоконник, с места никак не сойти. Потом как в забытьи, чувствует, что заболевает, и резь внутри, надо возвращаться, а ноги .не идут, жарко и озноб.

"Ты? Асия?! Что здесь делаешь? Ты вся горишь!" Поднял ее на руки, как пушинку, и она обхватила его шею руками. И дома переполох. И объяснить Расул ничего не может - на улице случайно увидел.

И как будто ничего: ни горящей лампы, ни парадного подъезда, и как обнялись у двери, ни голоса: "Мои ушли надолго…" - и лампа потушена.

А потом днем, и уже Асия выздоровела, знает, что зовут ее Далей,- Расул сидел на подоконнике. Жениться? Даля не заговаривала, но ждала.

Айша постоянно вокруг Расула, и часто - к себе его домой на Колодезную, особенно как отец погиб; вроде б должности параллельные, но Айша, хоть и моложе, заметнее, отсек у нее с большим обозрением; и ребят Расул организовал, чтоб похороны ее отца были на высоте. И семейные реликвии: дед! легенда! "Неужели его портсигар?!" Трогал руками, в музее бы ему под стеклом лежать, а тут Расул держит в руках: белый перламутр, а на крышке - трубка, инкрустированная драгоценными камнями, и вязь арабская, очевидно, имя деда,золотая тонкая нить, искусно закрепленная на крышке.

И красивая сестра Айши - Лейла, бросившая институт, врачом не желает быть, поступать хочет в театральный.

Расул рассказывал Дале, садясь на подоконник, об Айше, их славном роде, чуть ли не всю историю семьи; Айшу Даля как-то видела, та выступала на многолюдном митинге, призывая спортсменов с честью представить их край на спартакиаде, где и познакомились Расул и Даля; такие, как Айша, Расула не прельстят.

"А сестры у нее есть?"

И как взорвался Расул: "При чем тут сестры?! Да, есть! И не одна, а пять! - И каждую называет.- Есть очень даже красивые!"

И Даля впервые услышала об Айне: жена поэта Аскера Никбина, читала, оказывается, его стихи. И революционную поэму, на всю страницу в молодежной газете (в оригинале была напечатана и в переводе). "Так он и есть дед их, герой поэмы?! Ну, теперь я понимаю!"

"А чего ты понимаешь?" - раздражен Расул; зря затеял этот разговор! но как остановиться? И об Алие,- о Лейле ни слова. И о самой младшей, Асие, в белом фартучке поверх коричневого платья, школьная форма. Учитель ее небось романтик!.. Уж не Сабир ли? вдруг осенило Расула. Ну да, ведь в его школе!.. Надо спросить!

"А где пятая сестра?" - допытывается Даля.

"Не пять, а шесть! Еще Зулейха и Лейла!"

"Кто же тебе из них больше нравится?"

И снова взрыв негодования: "Как могло в голову такое взбрести?!"

Неделю Расул не появлялся. Даля терпеливо ждала. А когда узнала, что Расул уезжает, да еще не один!.. Бороться? Она слишком слаба, чтобы вступать в борьбу с Айшой! Но ведь и в те дни, когда, казалось, простились по-доброму,еще и еще! Взлетел, завидя лампу, сквозь пыль, какой-то смрад, сказал, что ему кажется, он всегда будет спешить взглянуть в их окно, чтоб увидеть эту горящую лампу. Жарко стало, как увидел лампу, развязал на ходу шарф, по пыльным ступенькам парадного входа!., и не успел войти, услышал, как щелкнула дверь наверху, и он взлетел.

"Я знала, что ты придешь",- шепчет она, и сброшено пальто, шапка, шарф чуть не задушил, замотался на шее, под ногой запутался, а она в темноте, взяв его за руку, повела. "Ты молчи, я буду говорить, я и вчера, и позавчера зажигала лампу, верила, что придешь, я так соскучилась по тебе, у нас с тобой много-много времени…"

Предательство? Даля винила не Расула: "Я знаю, это все Айша".

"Но мы расписались! Я уезжаю!" И вспомнил, как Даля ему однажды: "Мне стыдно признаться, я иногда боюсь, а вдруг не придешь? И я…- помолчала, а потом, побледнев:- Нет, это только ты умеешь! Как коснешься, и уже… какие-то мои секреты знаешь!"

И свадьба и проводы, вернее, играли как бы свадьбу, а это - проводы: какое веселье, когда недавно -годовщина гибели отца? Шли и шли к ним с соболезнованиями, а мать одета в черное.

Асие казалось, что она - единственная, кто понимает Расула. Не потому ли он, думала Асия, избегает глядеть в ее сторону? И хорошо, что уезжают: не видеть этой фальши! А Лейла как кукла в руках Айши, а потом, как увлечется Лейла куклами, первой ее куклой будет Айша (но это еще не скоро).

Двое в купе. И Лейла прелесть: густые прямые ресницы, а глаза большие, в форме миндаля, веки суживаются к вискам, как можно ее не любить? Три дня пути были сладки, забылись и Даля, и лампа, Лейла влюблялась в Расула, и радость общения с ним была безмерна. Она вся светилась, и Расул испытывал нечто новое, неизведанное.