Семь возрастов смерти. Путешествие судмедэксперта по жизни

Когда я изучил некоторые внутренние органы Альфреда под микроскопом, у меня появились подозрения по поводу причины смерти, и она никак не была связана с головой, хотя врачи в больнице были уверены насчет серьезных повреждений мозга. Несмотря на отсутствие каких-либо доказательств этого, я обязан был попросить невропатолога изучить его мозг. Она заключила, что, несмотря на наличие обширных повреждений мозга, он определенно не получил черепно-мозговой травмы.

Теперь я знал, что ответ, скорее всего, был под моим собственным микроскопом. Тщательно изучив легкие Альфреда, я обнаружил следы острой аспирационной пневмонии. Это инфекция, которая может очень быстро развиться, если содержимое пищеварительной системы попадет в дыхательную систему.

Эта аспирационная пневмония определенно согласовывалась со словами полицейских о том, что его дыхательные пути снова забились какой-то грязью. Теперь я был уверен, что эта так называемая грязь на самом деле была рвотными массами. Людей нередко рвет, когда их бьют. Попав в дыхательные пути, рвотные массы вызывают раздражение: пища или любой посторонний предмет при попадании в легкие может быстро привести к инфекции, однако здоровый человек рефлекторно сглатывает или кашляет, чтобы очистить легкие, либо, если повезет, рядом окажется кто-то, знакомый с приемом Геймлиха[48]. Альфреду не повезло: будучи без сознания, он не мог глотать или кашлять. Рвотные массы заблокировали дыхательные пути, и его сердце остановилось, но его удалось снова запустить. Однако в последующие часы остаточная рвота продолжила раздражать дыхательные пути и легкие, в итоге приведя к пневмонии.

Трем напавшим на него парням выдвинули обвинения в убийстве, и их адвокаты радостно ухватились за мой отчет о вскрытии. Они утверждали, будто больница виновата в том, что не стала лечить Альфреда от бронхопневмонии, и еще более рьяно настаивали на том, что эмфизема сыграла решающую роль в ее развитии. Откуда, настаивали они, нападавшим было знать об этой его слабости, когда они решили немного подурачиться?

Даже здоровые легкие могут быстро сдаться под натиском инфекции, так что это утверждение касательно эмфиземы с точки зрения медицины было полнейшей чепухой. Согласно моему опыту, однако, адвокаты защиты никогда не гнушались говорить чепуху, если ее можно было подать под нужным соусом.

Как обычно, я вернулся в морг, чтобы повторно осмотреть синяки на теле Альфреда на случай, если через несколько дней после смерти появились новые. Кроме того, меня попросили проверить еще один довод защиты: он касался, что было крайне необычно, коленей жертвы.

Одна свидетельница утверждала, что Альфреда не ударили по коленям, а он упал сам, словно одно из колен просто подкосилось из-за артрита. У нее самой был артрит и не раз подобным образом подкашивались ноги, вот она и решила, что Альфред упал во время драки по той же причине. Отмахнуться от этого предположения было бы легко, если бы я уже не удивлялся тому, что от удара о землю у Альфреда не был рассечен затылок.

При повторном осмотре обнаружились новые синяки, но ни один из них не имел особого значения для моего отчета. Я вскрыл его коленные суставы. Судмедэкспертов редко о таком просят: сложно придумать обстоятельства, при которых колени могли бы оказаться важными для следствия. Оказалось, что у Альфреда действительно был артрит.

Артрит развивается вследствие износа суставов. Когда мне было сорок, я начал подозревать, что в будущем мне суждено с ним столкнуться, обнаружив два небольших бугорка на последнем суставе обоих указательных пальцев, которые остаются на них по сей день.

Поскольку врачи любят давать имена всяким шишкам и бугоркам, называются они узелками Гебердена — это крошечные костяные наросты. Не припомню, чтобы они причиняли мне боль, хоть некоторые ее и испытывают. Когда эти узелки только появились, я решил превратить это в любопытное исследование. У меня появилась возможность проверить, правда ли появление узелков на пальцах в средние годы служит предвестником остеоартрита тазобедренного и коленных суставов в будущем, или же это просто старое поверье.

Оказалось, что это не старое поверье. У меня действительно развился остеоартрит коленных суставов. Артрит, больше чем любая другая болезнь, жестоко мстит за ошибки бурной молодости. Правда в том, что мне, как и Артуру, да и, пожалуй, большинству мужчин в его возрасте, был выставлен счет за урон, нанесенный по той или иной причине еще добрые сорок, пятьдесят, а то и больше лет назад.