Семь смертей Лешего

Старик споро уносил ноги, подальше от аномалии, не оглядываясь назад, страшась узреть за спиной провалы безжизненных глазниц, заполненных веществом молочного цвета, глядящих ему вослед. Страшась увидеть шепчущие что-то на своем гипнотическом языке, губы. Он шел без остановок целые сутки, словно по его следам неслась голодная волчья стая. И только когда на землю легла непроглядная мгла, решился остановиться на ночлег.

Но и ночью, возле ярко пылающего костра, ему не удалось отдохнуть. Едва он забывался в тревожном сне, как перед мысленным взором появлялись безжизненные, белесые глаза. И мертвенной белизны губы, что вновь и вновь нашептывают завораживающие разум, слова. И он порывался встать и куда-то идти, но просыпался с бешено бьющимся сердцем, в холодном поту. Подбросив трясущимися руками дров в огонь, он вновь укладывался на землю, поближе к костру, в тщетной надежде забыться во сне.

Но вновь снились кошмары, и он еще не раз просыпался в эту ночь, в холодном поту, и сердцем, зашедшемся в безудержном галопе. И лишь под утро удалось забыться в глубоком, без сновидений сне, провалившись в него, как в бездонный омут. Еще два дня понадобилось старику для того, чтобы достичь родного Шишигино, с которым он мысленно попрощался несколько дней назад, заглянув в мертвые глаза бредущего в аномалии призрака.

Вернувшись в деревню, после такого потрясения старый охотник запил, хотя прежде не был замечен в особой любви к горячительному зелью. Целый месяц, запершись дома, не желая никого видеть, пил самогон, приготовленный супругой на продажу местным алкоголикам. Пил до выпадения в осадок, а проснувшись, вновь напивался до полной отключки. При этом он ничего не ел, только пил.

В одну из редких минут просветления, когда организм пребывал в стадии перехода от жуткого похмелья к очередной алкогольной невменяемости, старик поведал напуганной старухе, историю об ужасном призраке, что обретается в запретной зоне. В мельчайших подробностях, рассказав о встрече, едва не ставшей для него роковой.

И он снова пил, и с каждым разом принятые на грудь дозы становились все больше, что неотвратимо вело к неминуемой развязке. Невозможно бесконечно пить, питаясь исключительно самогоном. Организм не в состоянии так долго работать в экстремальном режиме. Он и не работал, раз, за разом давая сбои. А спустя месяц с начала запоя, что-то в старческом организме треснуло, хрустнуло и навсегда остановилось.

Старик умер и был похоронен на сельском кладбище, на месте, которое облюбовал для себя несколько лет назад. После похорон история о случившемся со стариком, из-за чего он на старости лет ушел в запой, разнеслась по деревне, добавив очередную главу в копилку жутких преданий о Гнилой топи.

Старуха, потерявшая из-за проклятой аномалии старика, во всех подробностях пересказала его рассказ о случившемся. При этом со слов деда так красочно описала призрака, что ни у кого не осталось и тени сомнений, что страшный призрак и есть их пропавший земляк Халявин.

Возможно, Халявина давно уж нет, как личности и лишь его пустая оболочка бродит по гиблому месту. Тело, заселенное враждебным человечеству разумом. А может это и взаправду он, настоящий, заблудившийся в нереальном мире, забывший дорогу домой. И бродит он как неприкаянный по сумеречному миру, не может найти дверь, ведущую в мир людей, который он так опрометчиво покинул. Возможно, его встреча со стариком не более чем попытка вернуться обратно, и нет здесь никакой мистической жути, напущенной старухой в рассказ для пущей убедительности.

О том, так ли это на самом деле, сельчане могли спорить до хрипоты. Но ни у кого и в мыслях не было, проверить старухин рассказ, что достался ей от сгоревшего от самогона, супруга. Спорить было куда интереснее, нежели шастать по лесу в поисках ответов на вопросы, которые лучше не задавать.

Спорили сельчане до хрипоты, ругались, и даже в накале страстей били друг другу морды, отстаивая свою правоту. Но всякий раз умолкали, едва вблизи спорящей компании, оказывался младший Халявин, - Лешка. Но стоило ему миновать примолкшую компанию, как прерванные его появлением страсти, разгорались с новой силой.

Сельчане старались, чтобы история о призраке, бродящем в глубине аномалии, не достигла ушей парнишки. Ведь молодость порой так безрассудна, что в состоянии совершать непредсказуемые поступки. Селяне опасались, что, прослышав о призраке, в котором охотники опознали его отца, Лешка может кинуться сломя голову к запретной границе, чтобы получить ответы на мучающие его вопросы. Не найдя ответов, или посчитав их недостаточными, он может решиться на крайность, перемахнув запретную черту. Юность, самая благоприятная пора для совершения поступков, на которые человек никогда не решится в зрелом возрасте, умудренный жизненным опытом.