– Любуюсь вами, – ответил Лорен, осушая свой стакан до дна, и тут же наполнил его по новой.
– Почему? – задала она свой следующий вопрос.
Лорен отправил в рот очередную порцию снеди и как-то неопределенно пожал плечами с тем чисто галльским своеобразием, которое присуще всем жителям этого города, как Изабелла уже успела заметить, наблюдая за парижанами из окна своего гостиничного номера.
– Потому что вы прекрасны, мадемуазель Изабелла, и на вас просто приятно смотреть.
Ответ, конечно, не совсем подобающий, но все равно Изабелла почувствовала непонятную пустоту в желудке, и снова что-то екнуло у нее в груди.
– Пожалуйста, не делайте такое испуганное лицо, мадемуазель. Уверен, вы уже тысячи раз слышали подобные комплименты в свой адрес. Полагаю, должны были привыкнуть к тому, что люди буквально столбенеют от вашей красоты и немедленно начинают на вас пялиться.
Про себя Изабелла подумала – да, Лорен, скорее всего, прав. Ей действительно не привыкать к восхищенным взглядам, обращенным на нее. Но никто раньше не смотрел на нее с таким
– Вас когда-нибудь рисовали? Или лепили бюст? – поинтересовался у нее Лорен.
– Всего лишь раз… Когда я была еще совсем маленькой девочкой. Папа заказал мой портрет.
– Крайне удивлен. У нас на Монпарнасе к вам выстроилась бы целая очередь из художников, жаждущих запечатлеть такую красоту на своих холстах.
– Я в Париже всего лишь несколько дней, недели нет. А потому еще нигде практически не была. И на Монпарнасе тоже.
– Ну-с, поскольку мне принадлежит честь первому из парижан открыть вашу красоту, то я преисполнен решимости и впредь наслаждаться ею один. Постараюсь и близко не подпустить к вам никого из этих бродяг и бузотеров. – Лорен улыбнулся широко, во весь рот.
– Мне бы очень хотелось побывать на Монпарнасе, – со вздохом призналась Изабелла. – Но, боюсь, этого мне никогда не разрешат.
– Конечно, не разрешат! – с готовностью поддержал он ее. – Все родители, чьи дочери оказываются в Париже, скорее предпочтут, чтобы их утопили в Сене, чем лишили чистоты и невинности на ее Левом берегу. А где вы остановились, кстати?
– В отеле на Авеню де Мариньи, рядом с Елисейскими Полями. Я здесь на правах гостьи семейства да Силва Коста. Они выступают в качестве моих опекунов.
– А их самих разве не привлекает возможность познакомиться с Парижем во всех его проявлениях?
– Нет, совсем не привлекает, – ответила Изабелла, думая, что Лорен говорит серьезно, и только потом заметила веселых чертиков в его глазах.
– Что ж, скажу вам то, что вам скажет любой истинный художник. Нет таких правил, которые нельзя было бы нарушить, и нет таких барьеров, которые нельзя преодолеть. Жизнь дается нам всего лишь раз, мадемуазель, а потому мы должны прожить ее так, как нам этого хочется.
Изабелла промолчала. Однако осознание того, что наконец-то она встретила человека, который думает точно так же, как она сама, было настолько непереносимо острым, что у нее на глазах невольно выступили слезы. И это не прошло незамеченным.
– Отчего вы плачете? – тут же спросил у нее Лорен.
– У нас в Бразилии все живут совершенно иначе. Мы привыкли подчиняться правилам.
– Отлично понимаю вас, мадемуазель, – почти ласково ответил Лорен. – Вижу, одному из этих правил вы уже успели подчиниться. – Он знаком указал на обручальное кольцо на ее пальце. – Свадьба скоро?
– Да. Сразу же по моему возвращению из Европы.
– Вы счастливы?
Изабелла невольно поразилась столь прямолинейному вопросу. Этот мужчина – совершенно чужой ей человек. Он не знает о ней ничего, но тем не менее вот они сидят за одним столом, пьют вместе вино, закусывают хлебом и сыром, и при этом она испытывает к нему такую
– Мой жених Густаво будет верным и заботливым мужем, – начала Изабелла, осторожно подбирая слова. – И потом, я считаю, что брак – это не столько и не только любовь, – тут же солгала она.
Какое-то время Лорен молча смотрел на нее, потом со вздохом покачал головой.
– Мадемуазель, жизнь без любви – это все равно что француз без вина или любой другой человек, лишенный кислорода. Впрочем, – он снова вздохнул, – возможно, вы и правы. Некоторые отсутствие любви предпочитают компенсировать другими средствами. Гоняются за богатством, за статусом в обществе. Для меня все это звучит дико. – Лорен энергично тряхнул головой. – Я никогда не принесу себя в жертву голому материализму. Если мне суждено прожить жизнь в союзе с кем-то, то я хочу каждое утро просыпаться и заглядывать в глаза своей любимой. Удивлен, что вы готовы довольствоваться меньшим. Ведь я уже успел понять, какое горячее и страстное сердце бьется в вашей груди.
– Пожалуйста, месье, прошу вас…