Семь камней

– Капитан Черри заедет завтра к судье Питерсу, – сказал он любезным тоном. – И в тюрьму. Как я полагаю, те молодые люди все еще там?

– Нет, не там, – сообщил мистер Дауэс, внезапно очнувшись от сонного оцепенения. – Они сбежали через неделю после задержания.

Губернатор бросил краткий, раздраженный взгляд на своего секретаря, но неохотно кивнул. При дальнейшем давлении выяснилось, что мароны прислали через капитана Кресвела протест против плохого обращения с пленниками. Но те сбежали еще до того, как протест был получен, поэтому не было необходимости что-то с этим делать.

Грей мимоходом спросил себя, интересно, благодаря какому покровителю Уоррен получил свою должность, но отбросил эту мысль ради дальнейших вопросов. Первый случай насилия произошел без предупреждения – сожгли поля сахарного тростника на одной из удаленных плантаций. Весть об этом пришла в Испанский городок несколькими днями позже, и к этому времени пострадала еще одна плантация.

– Конечно, капитан Кресвел немедленно поскакал туда, чтобы расследовать данный случай, – сообщил Уоррен, поджав губы.

– И что?

– Он не вернулся. Мароны не требовали за него выкуп, но и не сообщили о его смерти. Возможно, он у них, возможно, нет. Мы не знаем.

Грей невольно покосился на Дауэса – тот казался удрученным, но еле заметно пожал плечами. Он не мог сказать больше, чем хотел губернатор, не так ли?

– Позвольте мне уточнить, сэр, – сказал Грей, не трудясь скрывать раздражение в своем голосе. – У вас не было никакой связи с бунтовщиками с начала протестов? И вы даже не пытались ничего наладить?

Уоррен, казалось, слегка надулся, но ответил ровным голосом:

– Вообще-то, полковник, я принял меры. Я послал за вами. – Он улыбнулся, совсем чуть-чуть, и протянул руку к графину.

Вечерний воздух, сырой и вязкий, задрожал от далекого грома. Не в силах больше выносить тесные пределы своего мундира, Грей сбросил его и сорочку, не дожидаясь помощи Тома, и стоял голый в центре комнаты, закрыв глаза, наслаждаясь прикосновениями к коже воздуха с террасы.

Воздух там был удивительный. Хоть и теплый, он казался шелковым и даже в доме навевал мысли о море и чистой голубой воде. Грей не видел воду из своей комнаты. Если даже море и было видно из Испанского городка, комната выходила на склон, покрытый джунглями. Но он чувствовал море, и ему внезапно захотелось пройти через прибой и броситься в чистую прохладу соленой воды. Солнце почти село, и крики попугаев и других птиц делались все громче.

Он заглянул под кровать, но змейки не увидел. Возможно, она уползла дальше в тень или ушла на поиски новой порции окорока. Он выпрямился, с удовольствием потянулся, тряхнул головой и постоял, моргая и чувствуя себя отупевшим от обилия выпитого и съеденного и от недосыпа – он спал меньше трех часов за последние сутки, занятые прибытием, выгрузкой солдат и дорогой в Кингс-Хаус.

Разум, казалось, покинул его на миг; ничего, он скоро вернется. Но пока главенствовало тело – и оно было совершенно безответственно.

Он устал, но не мог расслабиться и рассеянно почесывал себе грудь. Раны на ней уже зажили, под светлыми волосами были только еле заметные на ощупь розоватые рубцы. Один проходил в дюйме от левого соска; Грею повезло тогда.

На кровати лежал огромный ворох газовой ткани. Вероятно, та самая москитная сетка, про которую говорил за обедом мистер Дауэс, – ее вешали над кроватью, и она защищала от нападения кровожадных насекомых.

После обеда он пообщался с Феттесом и Черри и обсудил с ними планы на завтрашний день. Черри зайдет к судье Питерсу и узнает подробности про маронов, которых тот посадил в тюрьму. Феттес пошлет людей в Кингстон на поиски ушедшего в отставку мистера Ладгита, бывшего суперинтенданта. Если найдут Ладгита, Грей узнает мнение этого джентльмена о его преемнике. Что касается преемника – если Дауэс не сумеет отыскать капитана Кресвела к завтрашнему вечеру… Тут Грей зевнул, потом тряхнул головой, моргая. Хватит.

К этому времени все солдаты, вероятно, размещены, некоторые получили первые увольнительные за несколько месяцев. Он посмотрел на маленькую стопку карт и донесений, которые взял у Дауэса, но они подождут до завтра, до рассвета. Да и сам он выспится и будет лучше соображать.

Он подошел к открытой двери и прислонился к косяку. Соседние комнаты были, кажется, незанятыми. С моря надвигались тучи, и он вспомнил, что Родриго говорил про дождь. В воздухе повеяло легкой прохладой, то ли от надвигавшейся ночи, то ли от близкого дождя, и волоски на его теле встали дыбом.

Отсюда он не видел ничего, кроме темной зелени джунглей на холме, светившихся в сумерках, словно темный изумруд. А с другой стороны дома он, выйдя после обеда на террасу, увидел простиравшийся внизу Испанский городок, лабиринт узких улочек. Сегодня вечером в тавернах и борделях будет богатая выручка, подумал он.