Семь домов Куницы

Нонна по сравнению с ними выглядела очень скромно. Так, розничная торговка.

— Его едва не судили. Казначейство наложило лапу на всё, даже на «полонез» и на парусник Волка. А он, как только ему в клубе дали понять, что им он уже не нужен, исчез из города. Я слышала, он вроде бы соорудил себе шалаш и даже зимовал на Миляде. У него там участок земли по наследству от дедушки.

Приехал муж Куклы, мужчина солидный, простой, в хорошей одежде, и отвёз нас к себе в дом под Новым Двором.

— Сто десять метров плюс веранда, — пояснила Кукла.

Половину первого этажа занимает салон с камином, обставленный гарнитуром испанской мебели. Мягкий диван, кресла, китайский ковёр, цветной телевизор и большая книжная полка. Муж Куклы много читает.

Кукла повела меня в спальню. В спальне Куклы белая мебель и цвета лосося шёлковые одеяла, кремовый коврик, зеркало на полстены с подзеркальником тоже белым и хрустальным сервизом.

Кукла переоделась в длинное платье из индийского фуляра и старательно вычистила и разместила на плечиках свой велюровый костюм. Встряхнула от пыли меховой шарф и бережно расчесала щёткой лисьи хвосты, прежде чем разместила всё в бездне белого, встроенного в стену, шкафа.

— Здесь есть ванная, а вторая находится возле кухни, — она открыла дверь помещения, сверкающего глазурью и хромом.

Кукла накрыла скатертью стол в салоне, муж Куклы принёс тарелки и столовые приборы.

— Следит за хозяйством у нас домработница — пенсионерка, — сообщила Кукла.

— И учит Марысю готовить, — усмехнулся муж Куклы, а мне пришлось на минуту задуматься, о ком он говорит. Ну, конечно о Кукле, ведь её имя — Мария.

— Да только у меня не всегда на это есть время, нужно ведь ещё проследить за работой в теплице, да и самой руку приложить, да плюс ещё техникум! — подчеркнула Кукла. Чтоб я не подумала, что она всего лишь размалёванная кукла и ничего из себя не представляет.

Мой проект переезда в глухую деревню не вызвал у неё восторга. Нет, она не вспоминала мне Волка, как Нонна, её возражения имели экономическую природу.

— Что ты там будешь шить, подруга?

— То же, что и везде.

— Ты же сама наблюдала пустоту в магазинах, с полок которых как будто вымели весь товар, и кумушек в очереди, готовых порвать за любую тряпку. Потом за эту шмотку они дерут в несколько — а то и больше, чем в десять — раз дороже. Так откуда там на селе можно взять материалы, из которых ты хочешь шить им одежду?

— Людям же нужно во что-нибудь одеваться. Будут приносить на ремонт, на перешивание.

— Латанием старых лохмотьев не проживёшь.

— Я знаю парижские моды, — подумала я о блузках для старшей госпожи, ночных рубашках, фланелевых спальных кофточках для хозяйки «Шез‑Алляр» и подлатанных костюмах для бульварных театриков. Если бы не шитьё из‑под палки в двух отечественных исправиловках, где в меня вдолбили какое‑никакое понятие об основах кройки, я не сумела бы из этих парижских мод пошить самую простейшую вещь. Однако реклама всё же двигатель торговли.

— Останься у нас, дадим тебе комнату наверху.

За проживание буду рассчитываться шитьём. Чрезмерно эксплуатировать меня не будут. Мне сделают имя среди богатых плантаторов, я буду обшивать их женщин, у которых нет времени на поездки в город, но есть деньги и стремление иметь солидные вещи по индивидуальному заказу. Портниха с парижским стажем и французскими журналами здесь будет на высоте. Я выбьюсь в люди, обрасту связями и может быть даже удачно выскочу замуж.

— Есть будешь с нами — и так держим стол для подёнщиков, так что одним человеком больше, одним меньше — разницы никакой. А за это поможешь в теплице, разве нет, Рысек? — экономически обосновывает моё существование Кукла.

Рысек поддержал идею жены.

— Спасибо вам, но я должна идти своим путём.

— У тебя ведь даже бумажки никакой нет, — побеспокоилась Кукла с безопасных высот своего замужества и оконченной средней школы.

Мой собственный путь пролегал через цех. Мне было необходимо профессиональное удостоверение. А Кукла преувеличивала с этим отсутствием документов. У меня они были. Целых две штуки на выбор. Об окончании двух семестров сельскохозяйственной школы, или об окончании трёх классов общеобразовательной. Но это был слишком низкий уровень знаний, чтобы сдавать экзамен на подмастерье. Требовалось свидетельство об окончании восьми классов. Если же у меня его не было, имелся ещё один выход. Сдавать экзамены за курс восьмилетней школы экстерном.

Этого я не могла. По крайней мере, в ближайшее время. Действительно, я знала уже порядочно книжек, а французских классиков читала в оригинале, но чёрной магией для меня оставались, например, дроби или задачи о двух автомобилях, отправляющихся с разными скоростями из двух разных пунктов.

Я оказалась в подвешенном состоянии.

Идти на содержание к Кукле, выслуживаться и быть сбоку припёкой несколько лет? Я не могла так поступить с Нонной, не могла её бросить ради подруги, которая вышла замуж за богатого человека. Да я уже и сама не представляла себе жизни в подчинении правилам, без разницы, установлены они государством или приняты в чужой семье.