Семь домов Куницы

Как когда‑то ресоциализация, теперь самым важным являлись лошади. Всё для блага лошадей. Лошади не едят мяса и других дефицитных продуктов, не занимают собой помещений, обставленных импортом, лошадей не нужно возить в сельскохозяйственную школу, выплачивать им кормовые деньги, лошади не убегают за границу на первых же международных соревнованиях, лошади не пускаются в загул. Именно с него и начали те, кто уже ни на что не надеялся. Глупышки, искали мужей по кустам. Любая готова была пугалу огородному отдаться, лишь бы оно её захотело. Короче говоря, все переключились на тренировки в горизонтальном режиме.

Из войсковой части в Осаде являлись парни, их ловили «пингвины». Однажды пропал патруль, затем другой, который пришёл искать первого. Обнаружил их третий в зарослях возле реки с нашими девушками.

Командование рассердилось из‑за падения морального облика армии, правление «Крачки» нашло новые, неизбитые аргументы — ресоциализация через спорт есть утопия, плод измышления падкого на материальную выгоду Урсына, а на самом же деле чего‑то стоят лишь лошади.

Боже! Я уже не могла этого слушать. Я чувствовала себя виноватой. Стронула с места камешек, а он повлёк за собой лавину.

— Ни за что не догадаешься, кто первый бросился на помощь. Наша «полячка» из сельскохозяйственной школы!

Часть девчонок перестала бывать на уроках, иные приходили, но сидели за партами как размалёванные куклы и не могли выдать ответа на самый простейший вопрос. Они никогда не блистали эрудицией, однако на твёрдые тройки зарабатывали без особого труда. Теперь же светили им «неуды».

Учительницу не оставила равнодушной эта эпидемия атрофии. Почему, что случилось? Вытягивала девчонок на разговоры. Те молчали, опасаясь репрессий за распространение сплетен. Наконец кто‑то не выдержал.

— Она спрашивала о тебе, просила твой адрес, — ещё вспомнила Кукла.

Со второй своей зарплаты в «Демуазель» я купила немного кофе, шоколада, чая и прочих деликатесов. Отослала Учительнице. В приложенном письме сообщила: «Вы можете спокойно это принять. Я всё это купила за честно заработанные мною деньги». Обратного адреса не указала. Не хотела, чтобы название квартала Пигаль вызвало у неё в отношении меня какие-нибудь неправильные ассоциации.

Именно Учительница привела в движение Директора и вместе с ним привлекла к этой проблеме внимание общественных организаций и кого удалось ещё.

В компетентные органы поступила информация, которая освещала события совсем с иной стороны, нежели это делали господа из «Крачки». В результате беспрестанной активности была создана комиссия, а соответствии с заключением которой власти провели ревизию, которая между прочим выявила, что «Крачка» не только не вкладывается в сироток, но и на них зарабатывает. Достоянием гласности стали также несколько махинаций спортклуба и по другим направлениям.

Таким образом пал очередной состав правления.

Новому же достались в наследство лошади, ностальгия по «зелёным», идея о верховых экскурсиях и сиротки, о которых шла молва, что они не только при любом удобном случае сбегают за границу, приканчивают тренеров, ослабляют моральный дух армии, но и несут в себе смертельную моровую заразу для деятелей.

Однако сиротки существовали, и лошади тоже. Девушек передали другому тренеру, но лошади жрали овёс и не приносили никакого дохода. Тогда урезанному правлению оставили в павильоне администрации два помещения, освободившуюся площадь заселили экспериментом, а бунгало превратили в отель для валютных наездников.

— А предок Волка красиво избежал всего этого. Умер от сердечного приступа.

Отец Волка заседал в Опекунском Совете эксперимента, был представителем правления «Крачки».

— Его погубил избыток постов.

Доцент, доктор, генеральный директор, председатель, постоянный член президиума Клуба и эксперт кассационной комиссии через добрых пару десятков лет получил необратимое расщепление личности.

Председатель занимался закупками, утверждал и передавал автомобили престижных марок для мотосекции, высокопоставленный служащий и член президиума подписывал от имени, эксперт кассационной комиссии дисквалифицировал только что поступившие автомобили как некондицию, Клуб объявлял распродажу, на которой появлялся и всегда имел преимущество Генеральный Директор. Затем доктор, доцент, частное лицо продавал машинки через посредников.

Он действовал не один. Такой гешефт не под силу одному или двум лицам. Функционировал целый клан, люди высоких званий и влиятельных постов. Взятки, коррупция, подлоги, двойная бухгалтерия и махинации на таможне, административные нарушения. Именно там находилась голова спрута. О таких на Пигаль говорят: gros bonnets de la pègre — крупные рыбы преступного мира.

Земельные отводы, дома, участки под дачи за бесценок, по символическим ценам, утверждённым подкупленными чиновниками. И трюк, известный всем как пять пальцев. Банальность. Переоценка строительных материалов, импортируемых со всего мира за тяжко заработанные деньги.