Семь дней до Мегиддо

Видимо, мои слова были сочтены наглостью, потому что рюкзачок оказался детским, розового цвета и с блескучей аппликацией: играющие котята.

Но термос туда легко поместился, и я с невозмутимым видом взял рюкзачок за лямки. На спину мне он, конечно же, не налез бы.

Милана пришла под вечер. Я даже не до конца верил, что она придет, – заканчивал замазывать трещину в штукатурке вокруг двери. Работы было немного, но хотелось сделать всё аккуратно, чтобы и следов не осталось.

– Я в ужасе. Ты еще и мастер на все руки, – сказала она, остановившись у открытой двери. – А стиральные машины чинить умеешь?

– Нет, – признался я, приглаживая шов шпателем.

– Что случилось? – Она заметила вмятины на двери и нахмурилась.

– Кто-то ломился утром. Так что… у меня может быть опасно.

Она молча вошла и бросила сумку у дверей. Сумка была объемистая.

– Я уже подруге сказала, что меня не будет несколько дней. Она своего позвала… если вернусь, то это будет еще опаснее.

Подойдя сзади, Милана обняла меня. Спросила:

– Это… как в Гнезде было? Монстр?

– Не в полной силе, – я не стал врать. – Просто пугал. Велел сидеть дома… в общем, чтобы не лез в их дела.

– Кошмар. По центру Москвы ходит монстр, – Милана нервно рассмеялась. И сразу посерьезнела: – А ты что?

– Купил патроны в Комке.

– Я боюсь. За тебя боюсь.

– Не надо, – я потерся подбородком о ее ладонь.

– Ай! Не царапайся. Лучше побрейся.

– Всё будет хорошо, – сказал я. – Наверное.

Милана прикрыла дверь. Посмотрела на результаты моей работы. Нахмурилась:

– Если хочешь, я покрашу. Только лучше всю стену вокруг двери, тогда совсем следов не будет… Максим, ты собираешься пойти в Гнездо?

– Монстр снова к ним придет, – сказал я. – Как-то обидно, понимаешь? Не люблю оставлять дела недоделанными.

Милана вздохнула.

– Почему я не встретила тебя осенью?

– А почему именно осенью?

– Ну… я в конце сентября познакомилась со своим…

– Злобным карликом.

– Злобным, косым, кривоногим… – Она вздохнула. – Зимой я бы с тобой вообще не стала встречаться. Не глянула бы даже. Я была вся счастливая.

– Что, приходил мириться? – спросил я.

– Угу. Раскаивался, извинялся, бил себя в грудь. Говорил, что он старый дурак.

– Сдается мне, этот злобный карлик не так прост, – сказал я.

– Он преподает у нас. Но он молодой еще совсем. Выше тебя на полголовы, любит горные лыжи и ныряет с аквалангом.

– Блондин?

– Нет, с этим не сложилось. Брюнет. И еще курит. Но говорит, что в качестве самонаказания бросит.

– Что ты ему сказала?

– Что подумаю, – тихо ответила Милана.

Я молчал, стоял, не оглядываясь. Потом отложил шпатель, отряхнул руки и спросил:

– А мне-то зачем рассказываешь?

– Чтобы, если ты решишь меня бросить, не переживал впустую. Я же вижу, ты такой… – Она замялась.

– Прямой? – предположил я.

– Нет, – она вдруг рассмеялась. – Наоборот. Круглый. Как спасательный круг. Считаешь, что если за тебя уцепились, то надо держать. Это хорошо, потому что редко бывает. Но меня держать не обязательно. Я не утону. Когда надо было – я вцепилась, ты удержал.

– Я тоже вцепился, и ты удержала, – сказал я. Повернулся, обнял ее. Мы постояли, не целуясь, а просто обнимая друг друга.

– Можно, я пару дней всё-таки у тебя поживу? – спросила Милана.

– Конечно. Сколько хочешь.

– Нет, сколько хочу нельзя. Тогда я останусь. И мы оба будем мучиться.

Я кивнул.

– Пойду побреюсь.

Я побрился. И принял душ. Причем не запирая дверь. Ну вот такой я человек, да. Но Милана, конечно, не зашла. Когда я вышел, она готовила ужин, взяв за основу пищевой рацион из Комка, но добавив в кашу тушенки.

– Знаешь, я кое-что выяснил, – сказал я, садясь за стол. – Не знаю, пригодится ли тебе, но лучше такие вещи знать… Инсеки и Продавцы – не единственные пришельцы на Земле.

Она нахмурилась.

– И самое интересное, что эти, третьи, они у нас давно. Еще до Перемены. Ты понимаешь, что это значит?

Милана аккуратно нарезала маленькую горбушку хлеба. Кивнула:

– Догадываюсь. Всякие фрики непрерывно это говорили, но кто же их слушал… Земля и раньше была оккупированной планетой?

– Типа того, – я невесело рассмеялся. – Инсеки нас не завоевывали. Они нас взяли с боем. Как трофей.

– Зачем?

– Во-первых, кристаллы. Не знаю, зачем они им, но это явно ценная вещь. А во-вторых… в Гнездах должно быть гораздо больше Измененных, чем есть. На порядок больше.

Милана села напротив. Поморщилась.

– Гадость какая… Господи, какая мерзость! Так мы не спасаем больных детей. Мы их продаем!

– Вроде того.

Обхватив себя за плечи, Милана согнулась над столом. Уставилась в тарелку.

– Что они с ними делают?

– Не знаю. Едят, трахают, устраивают гладиаторские бои! Не знаю.

– Куколок, что ли? – с ужасом спросила она.

– Не знаю. Может, жниц или стражей. Может, там и нет ничего плохого, может, они их как домашних любимцев держат. Или вообще считают, что Измененные – лучшая часть человечества, и переселяют их в другие миры. А нас, злых и импульсивных, оставили доживать свое на Земле.

Милана чуть успокоилась. Спросила:

– А ты мог бы точно выяснить?