Семь дней до Мегиддо

– Несмотря на разгром, я вновь приношу тебе мороженое…

– После этого злодей возвращается. Хоть это опасно.

– И в зале уже стоят полицейские, составляют протокол, ему приходится драться с ними… – Я подавил рвотный позыв. – Значит, ему не обязательно было забрать твое мороженое. Ему было важно, чтобы ты его не получила.

Милана торжественно подняла палец.

– Вот! Может, ему хотелось мороженого. А может, у него непереносимость лактозы, и он всю вазочку выкинет в канаву. Главным для него было, чтобы я мороженое не съела! Думаю, его нанял злобный карлик, огорченный тем, что я его бросила.

Я сидел, ковыряя растаявший шарик, пахнущий молоком и мятой. Зеленый листик прилип к ложке, я облизнул ее, разжевал мяту, после которой во рту остался вкус жевательной резинки.

Монстру было плевать на кукол и жниц, стражей и монахов.

И Гнездо ему было не важно.

Может, он шел убивать мать, потому что… потому что та что-то должна была сделать? Получить? Этого еще не было, но монстр, своей ли волей или чужой командой, должен был это предотвратить.

Монстр шел убивать мать Гнезда, а Измененные бросались навстречу, защищая ее. Голос Гнезда звал их, но по какой-то причине не мог дать им достаточно силы для победы. Они были сильнее и быстрее любого человека, но монстр был еще сильнее и быстрее. И он убивал, без всякой злобы, «ничего личного», убивал могучих стражей и быстрых жниц, убивал несчастных куколок, которые мало чем отличались от человеческих детей… Может быть, мать успела укрыться в «защищенной зоне»? И вышла, когда монстр принялся убивать последних из ее Гнезда, так же, как вышла Дарина?

Монстр убил мать – и ушел.

Но вышла промашка. Уцелела жница, способная стать хранителем. Уцелела куколка, способная стать матерью.

И осталась возможность, что они получат или сделают то, что монстр должен был предотвратить.

Он пришел снова, но теперь у Гнезда был призванный. У Гнезда был я – и почему-то мог получить достаточно силы для боя.

Что дальше?

Опасность исчезла?

Нет. Если монстр действовал не по своей воле (а я был уверен, что он лишь инструмент в чужих руках), то ничего не кончилось. Сломавшийся инструмент меняют. Опасность на время ослабла, ведь пока у Гнезда нет ни матери, ни хранителя. Но раз уж ставки так высоки, то Гнездо зачистят снова. Окончательно. Подготовятся лучше и зачистят.

Дарина, глупышка, прогнала меня, поскольку так велели Инсеки. Она не понимает, что ничего еще не кончилось.

– Максим…

Я поднял глаза на Милану.

– Зря я завела этот разговор, – сказала она.

Я промолчал.

– Помнишь, сказала, что мне с парнями не везет, и это должно тебя настораживать?

– Ты умная, – сказал я.

– Лучше бы была дурой, – произнесла она с горечью.

– Милана, да все нормально, – с жаром сказал я. – Просто вспомнил всё… неприятно это было.

– Точно?

Ей очень хотелось поверить.

– Конечно. Я как-то в новом свете всё это увидел. Жуть полная.

Милана смотрела на меня, кусая губы. Потом сказала:

– Ты меня напугал. Правда. Я решила… – Она махнула рукой и замолчала.

– А это что за мороженое? – спросил я, указывая на последний шарик.

Она попробовала.

– Не пойму. Дать кусочек?

– Спрашиваешь! – сказал я.

Мороженое было зеленое, в детстве я часто ел такое в Италии. Ну что поделать, рос в обеспеченной семье…

– Да это же фисташки, – сказал я. – Классика.

– Точно. Фисташки! Гляди, тут даже кусочки орехов есть…

Я заказал кофе – Милана любила его не меньше, чем я. К кофе нам принесли маленькую порцию «комплимента от шефа».

Комплимент был крошечным фиолетовым шариком мороженого.

Милана сказала, что у нее больше нет ни сил, ни свободного места в желудке.

Я съел мороженое. Кисло-сладкий вкус черники и запах лаванды… мне понравилось.

На самом деле Милана была замечательная. А бывший ее – полный придурок, раз ухитрился с ней поссориться и вот уже три дня как не пытался помириться. Она была красивая, умная и веселая. Очень легкая в общении. Совершенно откровенная, словно считает нечестным скрывать свои мысли.

Вот только ее глаза не мерцают сиреневым…

А еще я знал, что у нее всё будет хорошо. Непременно, потому что таких девчонок мало.

У Дарины – нет.

Почему мы, люди, такие странные? Представляю, с каким удивлением смотрят на нас с небес Инсеки…

Глава вторая

За восемь лет после Перемены появилось множество «специалистов» по Инсекам, Продавцам и Измененным. Были целые институты, были кафедры, были научные центры. Наверняка существовали и такие учреждения, про которые обычным людям слышать не полагается.