Семь дней до Апокалипсиса (СИ)

— А я откуда знаю, кто это мог сделать? — искренне изумился Гэндальф. — Кто тут коп, я или ты?

— Вот и поговорили, — пробормотал расстроенный Леха. — Может, подозреваете кого?

— Всех! — торжественно сказал Гэндальф. — Я всех подозреваю! Жезл — штука нужная.

— Вообще всех? — удивился Лёха.

— Вообще всех, кроме Дейэнерис Таргариен, — уточнил волшебник. — Это же такие непроходимые ду…

— Да, я в курсе, — майор решительно пресек обсуждение чужих умственных способностей. — Может быть, вы кого-нибудь подозреваете больше других?

— Крутился тут один, — сказал Гэндальф после раздумья. — Точно! Он это, румын проклятый!

— Румын? — насторожился Лёха. — Почему румын?

— Ну, а кто же еще, — поморщился Гэндальф. — Он же слащавый до невозможности, значит румын. Его вместо сахара можно в чай добавлять. У вас в бывшем СССР отдельная категория дам считает, что он певец ртом.

— Певец ртом? — раскрыл в изумлении свой собственный рот Лёха.

— Ну, это только предварительная версия, не самая правдоподобная, — поморщился Гэндальф.

— А как он выглядит? — в руке майора появилась ручка и блокнот. — Особые приметы, шрамы, родинки…

— Какие, к чертям собачьим, тебе нужны особые приметы? — выкатил на него глаза волшебник. — Это же ОН! ЕГО же все знают! Даю подсказку. Беззвучно артикулирует под музыку отверстием в голове. Нет? Сейчас будет очень легко! Пафосный долбоеб в перьях. Что, тоже никак? Человек, который вставил себе в лицо глаза страдающей от запора коровы. Опять нет? Танцор писькой. Тоже мимо? Первый мужчина на Земле, родивший двойню от трех неизвестных отцов. Венец Творения и Эталон Красоты по его собственному мнению. Что, вообще никаких ассоциаций? Нет, ну ты и дремучий, все-таки! Ты что, телевизор вообще не смотришь?

— Не-а, — виновато покачал головой Лёха. — Все некогда, служба! Так как я его узнаю?

— Да если ты его увидишь, — пояснил ему Гэндальф, — то вообще ни с кем не спутаешь. Да по сравнению с ним новогодняя елка, взорванная килограммом тротила в центре павлиньей фермы, это просто унылое говно. Парень, поверь, ты его узнаешь!

— А зачем ему жезл Вельзевула? — продолжил делать пометки майор Петров. Судя по звуку где-то далеко внизу, молния ударила в продавца пылесосов. Карма, однако!

— Так ведь это жезл Князя Тьмы! — удивленно посмотрел на него Гэндальф, который дураком не был, и кого не надо, всуе не поминал. — Этот девайс может абсолютно все! А если его использовать вместо микрофона… О-о-о! Зал будет рыдать в экстазе, даже если этот чудак, который даже в сортир ходит в карнавальном костюме из Рио, вдруг забудется, и случайно споет без фанеры.

— Я, кажется, поняла, кто это! — лицо Клавдии Егоровны просветлело, и она застонала в предвкушении. — Найдем его, касатик! Я его лично обыщу… С ног до головы… Мамочки! Вот свезло то! Да только ради этого стоило инфаркт схватить при испытании последней модели фаллоимита…

Бабка заткнулась, видя неиллюзорную заинтересованность на лицах слушателей.

— Инфаркт микарда у меня был! — засуетилась она. — Дефибриллятор на мне испытывали. Последней модели! А вы чего подумали, охальники этакие?

— Да так, ничего, — задумчиво протянул Лёха. — Вы, бабушка, оказывается, полны сюрпризов. Не ожидал!

— Чего мы ждем? — с воодушевлением спросила Клавдия Егоровна. — Надо преступника искать, а не лясы точить! Там твой смотритель транспортное средство накормил?

— Да, вроде бы, — прислушался Гэндальф к шуму улицы, где было подозрительно тихо. Тихие стоны не в счет.

— Нам нужна ваша машина, сэр! — важно заявила бабка, и Лёха посмотрел на нее с недюжинным уважением. Он все свои двадцать лет службы хотел произнести эту фразу, но абсолютно точно знал, чем такая просьба может закончиться. Любые мечты на эту тему обрывались на совершенно отчетливой картине, которую он видел, словно наяву. Там, после беседы с четой интеллигентных пенсионеров, едущих на дачу в ближнее Подмосковье, он, майор Петров, украшает собой отделение сочетанной травмы Института имени Склифосовского, а по его истории болезни защищают три докторских диссертации сразу. Не каждый день проктологи извлекают из задницы грабли.

— Да! — решительно поддержал Лёха Клавдию Егоровну. — Ключи и документы!

— Верните только, — насупился Гэндальф. — Как на место прилетите, просто скажите: Домой! И он вернется. Окей, гайз?

— Окей, окей! — замотала головой бабка, которой безумно хотелось провести личный досмотр кумира всех пенсионерок постсоветского пространства.

Гэндальф задорно свистнул в четыре пальца, и транспорт подлетел к балкону кабинета, подставив опергруппе хвост, словно это был трап самолета.

— А куда летим-то? — спросил Лёха сквозь свист ледяного ветра. Передвигаться на гигантском орле оказалось совсем не так весело, как он думал вначале. Уши и нос утратили чувствительность и грозились отмерзнуть напрочь. — Я даже не представляю, где его искать!

— Вот ты деревня все-таки, — пробурчала под нос бабка, которая смотрела в телефоне расписание концертов искомого персонажа. — Нам в Ленинград!

— Куда? — удивился Лёха. — В Питер, что ли?