Семь дней до Апокалипсиса (СИ)

— Чего? — раскрыли рты Лёха и Клавдия Егоровна. Они и этот фильм не смотрели, на редкость дремучие были люди. — Ты что несешь, болезный?

— Ну, Матрица же! — непонимающе посмотрел на них негр. — Мы ведь живем в иллюзорном мире, а на самом деле все люди — это батарейки, которые спят с воткнутыми в позвоночник штырями и питают огромный суперкомпьютер. Ну, там еще есть антивирус в виде агента Смита. Это мужик такой в костюме и очках, который может превращаться в кого угодно и сделать так, что у тебя рот исчезнет… — негр затих, увидев совершенно ошалелые лица товарищей из Главка.

— Я спрашиваю, что ты несешь, придурок?– сурово спросил его Лёха. — Употреблял? Или тебя сразу в диспансер отправить на экспертизу?

— Не надо меня в диспансер, — занервничал негр. — Я там и так наблюдаюсь. Ну, когда в завязке… Ну, вы меня поняли…

— Значит так, — значительно сказал Лёха. — Говорю тебе русским языком версии 2010+. Либо даешь информацию по жезлу, либо пойдешь по статье за хранение. Выбирай!

— Я не знаю ничего, — храбро пискнул Морфеус. — Но знаю, кто знает.

— Кто?

— Дейэнерис Таргариен! — ответил тот, но Лёха не повелся на дешевый развод.

— Какая именно? — грозно спросил он.

— Да не в курсе я, — сдулся негр. — Они же одинаковые все.

— А с чего ты взял, что она при делах? — продолжил Лёха. — Факты! Факты давай!

— Да их столько, что какая-нибудь что-то обязательно знает, — уныло ответил Морфеус. — А я подумал, раз вы неместные, то такой отмаз прокатит.

— Тьфу, ты! — расстроился Лёха.

Расследование зашло в тупик. Просто, хоть иди и терпилу допрашивай! Кстати! Терпила! Это было хорошей идеей.

Морфеус вернулся в камеру, а майор с Клавдией Егоровной вышли в город, чтобы найти ограбленного юбиляра. Узкие мощеные переулки мелкими ручейками вливались в реки улиц, а те несли людские волны к великой башне Ортханк, которая уходила в немыслимую высоту, уродуя славный город Изенгард, словно Лахта-Центр в Питере. Или новые кварталы Коммунарки в родном городе майора. Или гостиница Мариотт в центре Воронеже. В общем, в каждом городе Необъятной есть какое-то свое, совершено уникальное архитектурное дерьмо, ставшее его проклятием. Клавдия Егоровна доверительно шепнула майору, что все главные архитекторы от уровня района и выше томятся в специальном аду, где с ними работают только высшие демоны. Под жесточайшими пытками эти грешники вспоминают десять принципов Хартии Урбанизма. Рыдая, виновные признавались, что эклектика — это сочетание разнородных стилей в архитектуре, а не то, когда свечку из стекла и бетона ставят между двумя сталинскими домами с вычурной гипсовой лепниной.

А вот они и на месте. К подножию гигантской башни был прикован человек в белоснежной рубашке и черных, наглаженных до неимоверной остроты брюках. Он с тоской смотрел на небо, нервно сглатывая набегающую слюну. Он жутко боялся того, что было там, в пронзительно-яркой синеве. Лёха остановился, и посмотрел на него с интересом. Впрочем, всем остальным было наплевать, и они шли мимо. Только изредка, не чаще, чем раз в пару минут, к бедолаге подходил кто-нибудь из прохожих, и бил его по морде от всей души. Несчастный, который, видимо, был уже привычен к этому, стоически терпел, и только вздыхал, поглядывая со страхом наверх. На его лице наливался густой синевой очередной фингал.

— А чего это он наверх смотрит? — с интересом спросил Лёха у многоопытной Клавдии Егоровны. — И почему его все по роже бьют?

— Наверх он смотрит, потому что скоро орел прилетит, и будет клевать его печень, — со знанием дела пояснила Клавдия Егоровна.

— Это Сизиф, что ли? — раскрыл в изумлении рот майор. — Что-то не слишком похож!

— С ума сошел? — удивилась бабка. — Ты, неуч, Сизифа и Прометея путаешь? Как тут Сизиф может оказаться, если он в Москве плитку перекладывает! Это же продавец чудо — пылесосов. Ну, он из тех, кто по квартирам шлялся, бесплатно пылесосил ковер, а когда уходил, выяснялось, что ты эту беспонтовую хрень в ипотеку взял по цене подержанного Гелендвагена. Наваждение бесовское уходило, а поздно, договорчик подписан. — И бабка противно захихикала, видимо, вспоминая что-то приятное из прошлой жизни.

— Дай-ка и я ему тоже втащу! — загорелся Лёха, который как-то раз пришел домой и увидел, что его бывшая благоверная сидит с совершенно бессмысленным лицом, на котором блуждает дебильная улыбка. Из приоткрытого рта тянулась ниточка слюны, а рядом стоял чудо-пылесос, только что купленный в рассрочку на пять лет. Тот самый, который одним своим видом превращал среднестатистическую квартиру в место, полностью лишенное пыли и невидимых глазу клещей. Для старшего лейтенанта, живущего на одну зарплату, это было именно то, что нужно.