Семь чудес и временной разлом

Я рванул к Марко так быстро, как мог, и схватил его за руку. Под водой маневрировать куда сложнее, чем на суше. Я заставил его поплыть за мной и поводить головой по сторонам, освещая желудок. Этот телевизор был похож на тот старый агрегат, который стоял у моих бабушек и дедушек, когда еще не существовало плазменных панелей. То есть он лежал тут непереваренным довольно давно.

Мне нужно было узнать, что еще здесь было. Мне нужно было узнать обо всем.

Пока мы разглядывали складки на дне желудка, я позволил Песне гептакиклоса затопить сознание. Она становилась все громче.

Там.

На первый взгляд можно было подумать, что ткань между дном желудка и его стенкой всего лишь припухла, как если бы здесь вскочил гигантский прыщ. Но она светилась.

Когда мы подплыли ближе, мои подозрения подтвердились – что-то светилось под тканью. Что-то круглое.

Касс и Элоиза держались позади нас. Я даже не стал на них оглядываться. Мне необходимо было сконцентрироваться, потому что меня начало клонить в сон. Кислород заканчивался.

Октопус. Так называется небольшой кругляш размером с ладонь, предусмотренный на случай чрезвычайных ситуаций. Я схватился за него, повернул и сделал глубокий вдох. Еще один. После чего знаком показал остальным, чтобы они сделали то же самое.

Затем я вытащил нож и занес его над выпуклостью, под которой скрывался наш последний локулус.

Резко опустив руку, я проткнул ткань и вскрыл «прыщ».

Глава 36 Урок от Ионы

Мне в лицо будто бросили банку с густой желтой краской. Понимание, что это была кровь Му’анха, само по себе было гадким, но, полагаю, будь она красной, мой градус омерзения точно бы зашкалил. А так у Марко хватило хладнокровия протереть мою маску, чтобы я смог видеть, куда направлять нож. Несмотря на плотность и неподатливость ткани, мне все же удалось прорезать ее в том месте, где скрывался наш локулус. Мне приходилось крепко держаться, потому что чудовище явно чувствовало, что я делал, и ему это ужасно не нравилось. Оно начало извиваться всем телом.

Когда я прорезал примерно половину круга вокруг сферы, желудок содрогнулся. Сильно. Меня отбросило спиной назад. Нож выскользнул у меня из руки и вонзился в стенку желудка над моей головой. В воду брызнул новый фонтан желтой крови.

Марко сумел удержаться. Одной рукой он оттянул кусок ткани вокруг локулуса, а другой выдернул сферу.

Закружив в воде, он поднял над головой сияющий темно-зеленый локулус. Песня гептакиклоса звенела в каждой молекуле моего тела.

Еще никогда я не был так рад ее слышать.

– ЙЕ-ХА-А-А! – заорал я. Маска заглушила мой голос, и меня никто не услышал, но мне было все равно. Касс и Элоиза подплыли к Марко и задергали конечностями в своего рода подводном победном танце. Но здоровяк протянул локулус мне.

Он знал, что этот локулус был способен вытащить нас отсюда. Он обладал силой путешествия во времени. Он мог перенести нас на ферму времен конца Гражданской войны, в больницу в день моего рождения, на гладиаторский поединок в Древнем Риме или на ужин с королем Артуром и его рыцарями за Круглым столом. Но он так же мог отправить нас назад во времени и пространстве туда, где все началось. На Атлантиду, находящуюся на краю гибели.

И он мог вернуть нам самое главное – Эли.

Желудок дико колыхался, точно на него с внешней стороны напал целый батальон гремлинов. Му’анху было больно от порезов, которые из-за всех этих движений лишь увеличивались.

Желтая кровь Му’анха залила телевизор и детскую коляску, постепенно заполняя желудок. Наши гидрокостюмы тоже были все в пятнах. Я выдернул локулус из рук Марко. Необходим был прямой контакт, поэтому я сдернул с рук перчатки и, не глядя, отшвырнул их в сторону. Вода оказалась намного холоднее, чем я ожидал, но стоило мне сжать ладонями локулус, как они согрелись от исходящего от него тепла.

Мыслительная система.

Остальные тоже сняли перчатки и сжали пальцы на моих запястьях. Я закрыл глаза и представил Эли. Ее волосы, совершенно безумного фиолетового оттенка, которые она затягивала назад как у балерин. Она запрокидывает голову и смеется. Рассмешить ее было тяжело, и ее смех всегда заставлял меня улыбаться. Я почувствовал, как мышцы моего лица расслабляются, а пульс учащается…

Оглушительный страшный «ггглллппп» сотряс воду. Что-то ударило меня по ногам, и я потерял равновесие.

Я открыл глаза. Никакой древней Атлантиды не было и в помине. Мы все еще находились в утробе чудовища, и это чудовище с каждой секундой только свирепело.

Уровень моего кислорода приближался к нулю. Даже запас в октопусе был на исходе. Где я ошибся? Локулус должен был среагировать на мои мысли. Мои мысли были командами.

Может, команда вышла слишком расплывчатой? «Древняя Атлантида» звучит как-то неконкретно. Может, локули были как дети. Им необходимо четко говорить, чего ты от них хочешь. Что ж, пока попробую выбрать год. Любой год. Лишь бы вытащить нас отсюда.