Сельва умеет ждать

– А величайшая из Вождей, случаем, не забыла, – осведомился он, прокашлявшись, – как жена должна относиться к мужу?

Величайшая из Вождей ядовито улыбнулась:

– К кому, о непобедимый?

– Повторяю для тугоухих, о трижды несравненная: к му-жу.

– Ах, к мужу? Недолго и забыть, если муж приходит к очагу лишь жрать и дрыхнуть. И когда жрет, молчит, как колода, а когда спит – орет на всю хижину: «Ттай выше, болван! Тяни носок, кому говорю, тяни носок, чурка безмозглая! Иолд оторву!» – Гдламини показала клычки. – А потом подруги спрашивают у жены, не поймал ли муж любовника и кто этот счастливец. И не хотят верить, что дура-жена соблюдает верность этому, так сказать, мужу…

Нгуаби поморщился.

– Успокойся. Война идет, уж это-то Вождь могла бы понять?

– Я понимаю, что мой отец, великий воитель Дъямбъ'я г'ге Нхузи, зачал меня в перерыве между боями! Потому что он любил мою мать! Потому что видел в ней не стряпуху и не служанку, а жену. И хотел от нее детей!

Началось!

– Да подожди ты с детьми…

– Подождать? – взвилась Гдлами. – До старости? До Темной Тропы? Люди шепчутся: Пришедшему-со-Звездой нежеланна мвамби людей дгаа. А может, кто-то из них пуст, потому что прогневал Творца? Тогда – кто?

– Малыш, – он честно пытался сдерживаться, – ты же знаешь, что это все глупости…

Но обвал было уже не остановить.

– Глупость не это! – дребезжащим сопрано сообщила дгеббемвами, усыхая лицом. – Глупость то, что я в самом деле дура. Была бы умная, уже давно бы действительно завела любовника!

– И что он будет делать? – невинным голосом осведомился нгуаби, словно невзначай касаясь рукояти ттая. – В смысле, без иолда?

Некоторое время дгеббемвами думала.

– Вот. В этом ты весь, – сказала она наконец. – Гаввава на сене. А у самого-то есть другая женщина!

– Какая женщина?!!

– Такая! – восторжествовала Гдламини. – Все говорят!

– Кто – все? Я все время с Н'харо!

– Значит, у тебя что-то с Н'харо!!! – взвизгнула Вождь и умолкла, хлопая глазами не менее ошалело, чем Дмитрий.

А спустя несколько восхитительно тихих мгновений в хижину всунул голову Убийца Леопардов.

– Н'харо звали? Н'харо здесь!

– М-м-м? – сказал нгуаби.

– М-м-м… – сказала мвами.

– М-м-м! – понял сержант.

И понял правильно. Ибо исчез тут же.

– Д'митри… – Гдлами перебралась поближе, села напротив, глядя глаза в глаза. – Давай поговорим спокойно. Я больше так не могу. Понимаешь? Ты очень занят. Но ты – мужчина. А я-то – женщина… – Вождь помолчала, кусая губу. – У нас нет детей, и это плохо. Это очень плохо, муж мой.

– Это плохо, Гдлашик, – так же тихо ответил Дмитрий. – Но я же сто раз говорил тебе: когда мы улетим в Высь, все будет в порядке.

Гдламини зябко обхватила себя за плечи.

– Ты не понимаешь, тхаонги. Когда девушка дгаа выходит замуж, она не летает за ребенком ни в какую Высь. Тха-Онгуа посылает ей дитя пусть не в первую ночь, но в первый год – точно. Постарайся понять, муж мой: если Творец медлит послать женщине дитя, значит, она проклята. Или проклят ее супруг. А мы с тобой – не просто мужчина и женщина. Проклятие, павшее на кого-то из нас, означает, что проклят весь народ дгаа. До тебя не доходят такие разговоры, ты все время с урюками, а для урюков ты равен Творцу. Но я-то слышу, и мне нечего возразить… А тебе?

Дмитрий молчал, глядя в плошку с остывающей похлебкой.

– Не думай ничего плохого, тхаонги, – продолжала Вождь, аккуратно подбирая слова. – Я полюбила тебя сразу. Люблю и сейчас. Я – твоя Гдлами. Но с твоим появлением многое изменилось не только в моей жизни. В жизни всех дгаа тоже. Я не думаю, что виноват ты. Быть может, вина на мне. Ведь я должна была стать женой Дгобози, – она произнесла умершее имя с видимым усилием. – Он единственный потомок Красного Ветра по мужской линии. Мы росли вместе. И поверь мне, муж мой, если бы не ты, он был бы неплохим вождем воинов и очень хорошим супругом…

Дмитрий по-прежнему молчал. Но, видимо, что-то дрогнуло в его лице, потому что Гдламини заторопилась:

– Нет-нет, это не укор! Просто я знаю: он очень сильно любил меня. Из-за меня он потерял имя и стал Проклятым.

– Тебе жаль его? – глухо спросил Дмитрий.

– Проклятого – нет, – откликнулась Гдламини. – Дгобози – да. Ты был жесток, когда не убил его в день нашей свадьбы.

– Так, может, еще не поздно все изменить? – сказал он и тотчас понял: не стоило этого говорить. Но вместо яростного огня в темных глазах Вождя блеснули слезы.

– Не говори так, Д'митри. Я не хочу этого. Просто мне очень страшно. Иногда мне кажется, что я проклята вместе с ним.

Она испуганно вскинула ресницы, словно опасаясь новых злых слов, но на сей раз Дмитрий воздержался от комментариев.

– Мне нужно в Обитель, – сказала она непреклонно. – Там Лесные Сестры. Там Мудрая. Они знают все. – Вождь чуть склонила голову. – Сейчас война. Без разрешения дгаангуаби даже я не могу покинуть войско. Ты отпустишь меня, муж мой?..

…Двойным шагом бегут воины по двое в ряд.

Выдох-вдох. Выдох-вдох.

Еще не близко, но все ближе Кхарьяйри.

Зачем он ее отпустил?

За-чем?

За-чем?

Мог ведь не отпускать. Но это была бы амамба.

А опасности не было. Никакой.