Сельва умеет ждать

Лев Вершинин Сельва умеет ждать

И вот я спрашиваю: кто из вас подойдет и прикончит стаю волков-одиночек?

Лев Вершинин

От автора

Напоминаю и предупреждаю: это – фантастика.

Действие происходит в конце ХХIV века от Р. Х. Поэтому все имена и события являются исключительно плодом вымысла, а любые совпадения – безусловно и категорически случайны.

От всей души благодарю тех, без кого эта книга не состоялась бы:

Марию, жену и соавтора,

М. А. Булгакова, члена СП СССР (посмертно),

Хаджи-Мурата Мугуева, члена СП СССР (посмертно),

и любимого гаранта (пожизненно).

Арчибальд Доженко и другие официальные лица Глава первая, которая вполне могла бы считаться прологом, не будь она такой длинной, или эпилогом, не располагайся она там, где обязан быть пролог, вводящая вдумчивого читателя в курс дел, происходящих в самых разных местах, но на первый взгляд совершенно не имеющая отношения к событиям на планете Валькирия

Татуанга. 14 августа 2383 года

Нынешний вечер Арчибальд Доженко намеревался уделить просмотру «Одинокой Звезды». Отчего и вернулся в отель пораньше, тактично отложив на потом всестороннее углубление многообещающе стартовавшего дискотечного знакомства. Увы, вместо сериала дали прямую трансляцию из зала суда, а подобную чернуху Арчи, как правило, вырубал мгновенно. Но сейчас почему-то промедлил. А присмотревшись, заинтересовался…

Там, на экране, царил небожитель в тщательно напудренном парике и тяжелой, пунцовыми волнами ниспадающей мантии. Очи его сверкали. Голос гремел и грохотал. И, лишь завершив зачтение многостраничного, суконным языком писанного документа, полубог сделался похож на себя самого, пожилого и усталого госслужащего.

Все смолкло.

Суровая, торжественная тишина затопила зал, а лица двадцати трех подсудимых, отделенных от публики невысоким, почти символическим барьерчиком, сделались в этот миг напряженно бледны. Они чистосердечно признались во всем, оказали необходимую помощь следствию и, похоже, надеялись на снисхождение.

Зря. Сенсации не случилось.

Всем двадцати трем подсудимым:

– по пункту первому обвинения («Коррупция») – в соответствии со статьей 44-прим Ординарного УК Галактической Федерации – восемь лет лишения свободы с отбыванием первой трети срока заключения (голос комментатора сбился на взвизг) в Винницком Федеральном централе.

Двадцати двум из двадцати трех:

– по пункту второму обвинения («Действия, объективно способствующие подрыву доверия населения в бескорыстную справедливость законной власти») – на основании статьи 3 Чрезвычайного УК Галактической Федерации – высшая мера наказания в течение суток с правом на свидание с семьей, правом ходатайствовать о желательной форме исполнения и правом апелляции к Его Высокопревосходительству Президенту.

Четверть минуты абсолютного безмолвия.

Затем в громадном зале возникает, словно само по себе, неясное шуршание, ровно и неостановимо нарастающее. Так плещут волны, одна за другой накатывающие на берег.

Шорох. Шелест. Рокот.

Гром.

Бурные аплодисменты переходят в овацию.

Зал безумствует.

Сотни приглашенных – достойнейшие граждане Федерации, представители трудовых коллективов, доблестных вооруженных сил и творческой интеллигенции – отбивают ладони, в едином порыве приветствуя решение Трибунала.

– Ворюг – к стенке! – грохочет амфитеатр.

Пунцовый громовержец покидает подиум, уступив председательское кресло тучному одышливому старику в черном сюртуке. Тот пытается говорить, но публика неистовствует, и Полномочному представителю Президента при Трибунале приходится трижды ударить молотком в медный гонг, чтобы вернуть в зал приличествующее моменту благочиние.

– Тише, тише… – лик его обращен к скамье за барьером, голос совершенно по-домашнему ворчлив. – В соответствии с законом «О высшем милосердии» право на апелляцию реализуется сразу же после вынесения приговора с немедленной передачей прошения по инстанциям и рассмотрением оного…

Быстрый взгляд в бумаги.

– Осужденный Буделян-Быдляну?

Свиноподобная туша натужно приподнимается с правого фланга скамьи подсудимых. На почти незаметном лобике – испарина. Тройной подбородок зябко трясется. И все же с подсиненных предсмертной истомой губ вполне отчетливо соскальзывает:

– От апелляции отказываюсь. Прошу расстрелять.

Партер отзывается удивленным шепотком.

– Осужденный Пятка? – бесстрастно вопрошает судья.