Секта-2

– Да какие тут шутки? – Настя отодвинула чашку и начала говорить, пристально глядя ему в глаза: – Тебе не кажется, что твоя жизнь в какой-то момент резко и несправедливо изменилась? Почему ты вдруг в одночасье потерял все, что с таким муравьиным усердием строил? Мы с тобой знакомы без году неделя, и знаешь, к какому выводу я пришла? Ты живешь по инерции! А всякая инерция когда-нибудь да прекратится, и вместе с ней остановится и твое сердце. Жизнь твоя остановится. Насколько тебя еще хватит, я не знаю. Может быть, инерции тебе хватит надолго, может, ты просуществуешь так до старости, в чем лично я очень сомневаюсь, но может быть. И это будет именно существование, а не прежняя полноценная жизнь, наполненная счастьем и радостью. У тебя нет будущего, неужели ты этого не видишь? Что-то разрушило твой прежний мир, но никак не может создать новый, в котором ты был бы так же счастлив, а возможно, и гораздо больше, в котором тебя радовали бы совсем другие вещи, совершенно другое окружение. Ты все еще очень сильный человек, но все твои пожелания направлены лишь на то, как бы вновь оказаться в системе, которая однажды тебя уже выблевала. То есть ты хочешь повторить какие-то элементы прежней жизни: вновь стать жалким офисным червяком, мокрицей, роботом, от которого ничего не зависит, бесцельно просиживающим очередные дизайнерские брюки идиотом, променявшим собственную свободу на возможность пользоваться жульническими кредитами или жульничать самому, подбирая подачки в виде взяток. И все лишь для того, чтобы вновь получить заряд инерции и продолжать лететь черт знает куда, с неизвестно какой целью, чтобы в один из дней уже не проснуться, потому что предыдущей ночью твое дряхлое сердце наконец остановилось!

– Что же делать? – Рома выглядел пришибленным и жалким. Рот его искривился, словно у плаксивой театральной маски, левая щека подергивалась – это началось после гибели сына и проявлялось в моменты, подобные нынешнему. Вопрос он задал особым голосом надломленного человека, который признает, что теперь-то уж окончательно сдается и полностью полагается на милость победителя. – Ты, оказывается очень жестокий человек, Настя. У меня такое ощущение, что ты меня только что вскрыла консервным ножом, как банку тушенки.

– Что делать? – Настя в рассеянности провела пальцем по его руке. – Не знаю… Для начала можно, например, отправиться в экзотическое путешествие. Только недалеко.

– В Турцию, – хмыкнул Роман.

– Нет, зачем же? Я же говорю, недалеко. Знаешь, есть такое место, о котором ты никогда ничего не слышал и не мог слышать. Называется Затиха. Это километров четыреста от Москвы, не больше. Я давно хочу там побывать. Составишь мне компанию?

Рома пожал плечами:

– Почему бы и нет? Это какая-то деревня, судя по названию? На чем туда ехать? У тебя вездеход имеется?

– Знаешь, я как-то не думала насчет вездехода. У меня есть машина, на ней и поедем. Там, говорят, вполне приличные дороги, так что не застрянем. Ну так как?

– Давай, давай, я ведь уже согласился! Я с удовольствием развеюсь. Это как поход, да?

– Да. – Настя дунула на прядь волос, выбившуюся из прически. – Это как поход.

III

Телефон Горшкова не отвечал. Почему-то Настя уверена была, что он не ответит, но все же позвонила ему и долго слушала, как в трубке вместо гудков что-то шуршит, прорывается металлический голос диктора, читающего новости, слышится зуммер морзянки – точки и тире. Вещи были уложены: два надутых пижонских рюкзака, спальные мешки, – Рома закупил все это сам, выбрав на свой вкус. Помимо рюкзаков в багажник машины он положил топор и ружье для подводной охоты, купленное «шутки ради», так он объяснил Насте свое странное приобретение. Настя, в свою очередь, тоже взяла с собой кое-что не вполне обычное: пузырек святой воды, связку церковных свечей, карманную икону святого Николая Угодника и несколько головок чеснока. Весь этот набор она хранила в своей сумке, и о его существовании рассказывать Роману ничего не стала. В понедельник ранним утром они выехали из Москвы и взяли курс на Ярославль и далее, чтобы перед Костромой свернуть влево, петляя по бесконечным проселкам глухой и сказочной русской провинции.

В пути, как оказалось, их подстерегал целый сонм мелких неприятностей. Еще на выезде из Москвы в лобовое стекло с силой влетел не то камень, не то еще что-то, и стекло пересекла длинная трещина.

– Фиговый знак, – заметил Роман. – Может, вернемся?

– Об этом и речи не может быть! – Настя вела машину и безотрывно следила за дорогой. – Ты страдаешь идиотическими суевериями? Как-то не по-мужски все это, дорогой.

– Ну-ну. – Пристыженный ее словами Рома замолчал, но лишь до следующей неприятности: через сто километров у них спустило колесо.

– Знак номер два. Значит, будет что-нибудь третье. Все бывает до трех раз, – принялся было брюзжать Роман, но Настя так на него посмотрела, что он поспешно вылез из машины, достал из багажника домкрат и стал куда надо его прилаживать.