Седьмой урок

«…Парень знал, что я получил деньги в сберкассе. В троллейбусе в толчее мог запросто в карман залезть. Но деньги и сберкнижка — все в целости. Значит, не такой парень… Обыкновенный любитель попугать зелененьких…»

Максимчук пытался забыть о неприятной встрече, взялся за учебники. Но едва раскрыл книгу, буквы сдвинулись четко: «кольцо». Арник вздрогнул, засуетился, бестолку перелистывал страницы, не мог сосредоточиться. Смотрит в учебник, букв не видит, все расплылось перед глазами.

«…А тетеньку, тетеньку эту загубили».

— Мама! — вскочил из-за стола Арник. — Я сейчас вернусь. Сбегаю тут к товарищу. Задачка попалась правильная…

Настасья Ивановна тревожным взглядом проводила сына.

И снова каменный двор, стоглазый серый дом. Арник не знал, зачем пришел сюда, все спуталось, цеплялось бессвязно «…по всему городу разыскивают…»

— Янка! Янка-а-а! — хотел позвать Арник и не мог.

Торчал посреди двора, заглядывал в чужие окна — казалось, вот сейчас что-то случится, раздастся крик, позовут на помощь.

Но в доме все было тихо.

Один за другим вспыхивали вечерние огни. По-праздничному наполнялись светом квартиры, и в этом праздничном свете угадывались покой и уют.

Только одно окно выделялось черным пятном.

И над ним высоко в небе лучистая звездочка, далекая-далекая, но такая родная, заветная, словно маленькая частица сердца, самая сокровенная частица души.

— Янка-а!

Рокот легковой машины заглушил крик. Зеленая «волга», мерно покачиваясь, вкатила во двор, развернулась и застыла у крыльца.

Распахнулась дверца, первой проворно выпрыгнула Янка, за ней мама в ярком весеннем пальто.

Еще немного, и наверху вспыхнуло оранжевым светом окно, растопив черный прямоугольник. Потом новая вспышка света в хрустальном переливе, еще более яркая.

Но звездочка над ним, серебристая звездочка высоко в небе, наивная, ясная, как в забытых детских сказках — померкла.

Андрей глянул напоследок — в окне хрустальный пересвет — и нехотя побрел домой. Повторял про себя окостеневшее, затасканное: «все в порядке, все в порядке». А думал о том, что было жизнью или смертью для него.

«…В машине приехали, окна весело светятся и сами веселые. Все в порядке…»

Ночью Андрей спал плохо, метался, разбудил вскриком Настасью Ивановну.

— Щеголяете зимой по-весеннему, — журила она сына, — патлы распустили. Шевелюра! Тоже мне, итальянцы нашлись. Так у них там климат жаркий, апельсины цветут.

Заполночь Андрей угомонился, лихорадка прошла, и даже горячим отпаивать не потребовалось.

Схватился чуть свет, и снова исподтишка подкралась тревога.

Пять часов… Начало шестого…

А стрелка тянет все вперед, к привычному неугомонному школьному дню.

А потом? После школы? Конец смены, последний звонок, гул коридоров, последний оклик товарищей:

— Арни-ик!

И все оборвется: и звонок, и школа, и голоса друзей.

Только рожа зеленоглазого…

Арник уже не успокаивал себя, не повторял: «в порядке…»

Не пытался обманывать себя: авось, да как-нибудь. В жизни выпала трудная минутка, придется отвечать за каждый шаг.

«…А что если парень сказал правду про кольцо?»

Могла ли Янка попасть в эту компанию?

Нет, она хорошая, чистая…

Чистая! А люди вокруг нее?

Все эти «общие» с дикими вечеринками, танцульками?

Могли подарить колечко?

Ну, а что же он — Андрей Максимчук — как теперь ему поступить? Явиться в назначенный час в кафетерий?

Но время шло, приближался этот час…

Вдруг в коридоре звонок.

Арник не успел или не решился выйти — дверь открыла Настасья Ивановна.

Тихо. Не долетает ни слова. Потом негромкий говорок:

— Арника можно? Андрея! Срочно нужно. Понимаете, срочно!

Андрей выскочил в коридор:

— Мама, это ко мне.

— Вижу, к тебе…

— Мама, мне нужно поговорить.

— Вижу — поговорить…

Настасья Ивановна неласково встретила девочку, но постепенно взор ее смягчился:

— Ну и хорошо, что прибежала. А то Андрюшка совсем расстроился. Перед контрольной. Никогда так не переживал.

— Разные бывают контрольные, мама…

— Заладил!

И обратилась к Янке:

— Ну, заходи. До школы еще время есть.

— Нет, спасибо. Потом. Извините, пожалуйста, сейчас я к Андрею. По комсомольскому вопросу. Арник… Андрюша, выйдем на лестницу.

— Пиджачишко накинь, — напутствовала мать, — да и ты хороша, бегаешь простоволосая.

Арник следом за Янкой вышел на лестничную площадку:

— Случилось что-нибудь?

— Нет, ничего…

Янка не решалась сказать, зачем пришла.

А Максимчук не мог сейчас, так сразу, спросить обо всем, что мучило его. В присутствии Янки он всегда терялся, все воспринималось по-новому, точно смотрел ее глазами, верил ей, а не себе.

Стояли рядом и молчали.

— Понимаешь, я должна сказать… — проговорила, наконец, Янка, — я все время думала о нас. О тебе, Арник, о себе. И вчера весь день, и ночью… — глаза ее забегали, стали беспокойными, некрасивыми, — знаешь, Андрюшка, я плохая, дрянная девчонка…

И сейчас же, как будто возражая Андрею, хотя тот и слова не произнес:

— Нет-нет, слушай, я должна сказать… Это не мое кольцо — ну, которое тебе подарила!..

— Не твое?

— Да, не мое. Это одной женщины.

— Какой женщины? Где ты взяла его?

— Ну, я не знаю… Незнакомая женщина. Шилина, Жилина, Милина, почем я знаю…